— Тогда нам нужен якорь. — Генрих потер пальцами лоб, пытаясь разрешить эту задачу.
— Где мы его возьмем? — удивился Питер.
— Господин Генрих, — Ильвис указал рукой на мотор. — Я могу сбить эту болванку с крепежей. Выбора нет — если нам повезет, мы закрепим ее на цепи и сбросим в воду.
Старик Эйвинд очнулся, приподнял голову и, оглядев берега, визгливо запричитал:
— Будь проклят день, когда я родился! Будь прокляты мои родители за то, что породили меня для ужасной гибели! Будь проклят Большой Мидгард со всеми его ужасными реками! Будь...
Гном Альвис подскочил к старику и так хлопнул паникера кулаком по спине, что Скальд Ярлов закашлялся, подавившись собственным криком.
— Руби! — выкрикнул Генрих. — Олаф, Питер, помогите мне держать мотор. Не приведи боже упасть ему за борт! А как только гномы собьют крепежи, мы привяжем мотор к цепи — будет у нас якорь! Альвис, вяжи петлю!
— Э-эх! — выдохнул Ильвис, рубанув что было сил по креплениям.
Во все стороны сыпанули искры, лодка загудела, зашаталась. Гном Альвис зазвенел цепью.
— Э-эх! — хрипел Ильвис, снова и снова ударяя по корме.
В прорубленные щели хлынула вода. Гури и Трури испуганно захныкали.
— Э-эх!
Мотор зашатался.
— А, подавись тобой Хель! — Ильвис с такой силой ударил по корме, что Генрих, Олаф и Питер полетели на дно лодки вместе с мотором. Но они тут же вскочили на ноги, поволокли мотор на нос лодки. Так как вес перераспределился, корма немного приподнялась и вода перестала затекать в щели.
Альвис затянул петлю сразу за лопастями винта.
— Бросаем? — спросил Олаф.
Генрих посмотрел на берег, на приближающийся мост и покачал головой:
— Нет! Рано еще. До берега далеко, и до моста тем более. Надо ждать.
Мост стремительно приближался. Олаф и напряжении закусил губу, Питер зашептал молитву.
— Приготовились! скомандовал Генрих.
До моста оставалось метров пятьдесят, лодку несло носом вперед. «Если удачно скинем якорь, то течение занесет корму к берегу», — подумал Генрих.
— Бросать будем по левому борту! — крикнул он. Как только якорь окажется в воде, все бегите на корму. А потом прыгайте и гребите изо всех сил к берегу. Плыть немного — метров десять. Ильвис! Перевяжи себя, Альянса и хайдекиндов шнуром. Если что, не паникуйте. Верьте — я вас вытащу!
Генрих потянул свободный конец шнура, торопливо обмотал себя вокруг пояса. Шнур был толщиной меньше мизинца, но синтетический, прочный. На глаз, в мотке было не меньше пятидесяти метров.
— Умеете плавать, Эйвинд? — спросил Генрих.
Вместо ответа Скальд Ярлов разрыдался.
— И его, Ильвис, тоже привяжите, — сказал Генрих. Он подошел к корме, приготовился к прыжку. До моста оставалось сорок метров, тридцать, двадцать...
— Бросайте! — заорал Генрих.
Мотор полетел в реку. Цепь зазвенела, натянулась. Лодка дернулась, течение начало ее разворачивать.
— Пошли! Пошли!
Генрих с силой оттолкнулся от борта, нырнул в противную теплую воду. Через секунду его вытолкнуло, и он, забарабанив по дохлым рыбинам, ринулся к берегу. Оглядываться времени не было, оставалось только верить, что Олаф и Питер плывут следом.
Река затягивала под мост. Она ухватилась за шнур, потащила Генриха, как тянет рыбак рыбу на леске. Плыть пришлось метров пять, но это расстояние казалось Генриху бесконечным. Он совершено обессилел, добравшись до берега, а греб до тех пор, пока не зацепил руками землю. Лишь после этого Генрих решился подняться на ноги, оглянуться.
Рядом из воды выбрались Питер и Олаф. Лодку унесло за мост, темнота поглотила ее. Не было видно и древнерождеппых, а старик Эйвинд молотил по воде руками, но скорее не для того, чтобы добраться до берега, а чтобы не пойти ко дну. Он даже не кричал из опасения захлебнуться.
— Старик привязан? — спросил Олаф, хватаясь за шнур.
— Он, гномы и хайдекинды.
— Сейчас шнур натянется и ка-ак рванет! — сказал Питер. — Ну-ка, упираемся покрепче.
Через несколько секунд веревка натянулась, да с такой силой, что едва не сбросила друзей в воду. Дунай не хотел отдавать добычу; сейчас вес каждого на конце скрытой в реке веревки многим превосходил его истинный вес.
Генрих скривился от боли — веревка впилась ему под ребро, но поправлять ее не было ни времени, ни возможности. Скрипя зубами, Генрих пытался отступить от воды, но, как друзья ни старались, все трое медленно соскальзывали к реке.
— Мы не сможем их вытащить, — прохрипел Олаф. Его ладони были в крови, но он этого не замечал, глядя под ноги.
— Мы должны! Скоро течение снесет их к берегу, и они смогут подняться на ноги.
— Их не прибьет к берегу! Они попали в водоворот. Воронка не выпустит их!
Олаф был прав. Старика Эйвинда крутило на одном месте, вместо того чтоб толкать в сторону суши.
— Веревку надо зацепить, иначе не справимся! — прохрипел Олаф. Он заметил, наконец, раны на кистях и намотал веревку на предплечья. — Проклятье! Хоть бы что-нибудь торчало из воды! Дерево, камень, коряга... И булыжники, как назло, мокрые, скользкие...
Генрих промолчал. Сказать было нечего: куда уж людям тягаться с рассвирепевшим Дунаем! Правая нога Генриха скрылась по щиколотку в воде, но он только сильнее сжал челюсти. Выбор был невелик: отпустить веревку, погубив доверившихся твоему слову товарищей, или утонуть вместе с ними. Генрих твердо решил, что веревку ни за что не выпустит, и, следовательно, выбора не оставалось вообще.
Все трое уже по пояс вошли в воду.
«Гибнуть Питеру и Олафу нет смысла!» — подумал Генрих. Только он открыл рот, чтоб приказать друзьям отступить, как на него вдруг упала веревка. Сразу мелькнула мысль: шнур не выдержал напряжения, лопнул и выскочил из воды. Но веревка была не капроновая и намного толще той, за которую он тащил.
Задрав голову, Генрих увидел, что второй конец веревки привязан к перилам моста. Почему на мосту оказалась веревка, ветер ее сбросил или кто-то другой, разбираться было некогда.
Генрих ослабил напряжение, еще больше погрузился в воду, но успел связать веревку и капроновый шнур несколькими узлами.
— Отпускайте! — крикнул он. — Бегите на мост, тяните оттуда.
Питер и Олаф отпустили капроновый шнур, Генриха мгновенно затянуло в реку по горло, но после этого веревка натянулась, скольжение прекратилось. Из воды, метрах в тридцати по течению, одна за другой показались головы хайдекиндов и гномов Альвиса и Ильвиса. Поток воды цеплялся за древнерожденных, бесцеремонно болтал ими из стороны в сторону, обдавал пеной и брызгами, тянул, нарушая все законы природы, от берега к середине реки. Древнерожденные и старик Эйвинд были сейчас похожи на водных лыжников, померявших лыжи, но все еще волочившихся за катером. Все пятеро беспомощно барахтались, задирали головы над волнами, гномы выкрикивали проклятия.
— Слава богу, живы! — Генрих улыбнулся.
Минуты через две Эйвинд, а за ним все остальные стали рывками приближаться к берегу. Питера и Олафа Генрих не видел, но прекрасно слышал, как два голоса повторяют:
— И-и...раз! И и... риз!
Глава XXV
ВОЛНЫ И ВУЛКАНЫ
Хайдекинды Трури и Гури бросились к Генриху, прижавшись к его ногам, замерли в благодарном молчании. Старик Эйвинд с таким усердием целовал спасительную твердь, что расквасил себе нос до крови.
— Слава Одину, великому и всемогущему! — тонким голосом выкрикивал он. — Будь прокляты все его враги, в том числе Убийца Хоркунда, а также мои пленители!
Гном Альвис надсадно кашлял, выгоняя воду из легких, а Ильвис так плевался, как будто вместо воды наглотался уксуса.
— Спасибо вам, тьфу, господин Генрих,— бормотал предводитель древнерожденных. — А я уж решил, что конец нам — тьфу. Одно спасло: мы, гномы, привычны задерживать дыхание. В руднике, бывает, выскочит, тьфу, ядовитый газ из щели, так приходится не дышать и бежать без оглядки.