Сопровождающие старого мага бойцы ударили одновременно. Маги – заклятьями стихий и роем стальных жал, а их локки – мощными жаркими и ослепительными струями огня. Никтус остался на месте, лишь шепнул что-то – и вокруг нападающих вспыхнула радужная дымка магического щита. Дэл резким движением дернул локка, ушел от огненного напора. В то же мгновение раздался резкий свист, в голову одного из бойцов Никтуса с хрустом вонзился простой металлический резак, без труда пробивший защиту от магического оружия. Никтус взмахнул рукой, радужная дымка слегка помутнела, сгущаясь. Золотой Локк, не обращая внимания на корчившегося в вихре смертельных заклятий хозяина, взревел, выпустил струю небывалого, цветного пламени по одному из серебряных, сжигая дотла не только всадника, но и сам тонкий пузырь его магической защиты. В воздухе вместо погибших от резака и огня магов почти одновременно возникли два одинаково пылающих факела. Оба оставшихся в живых врага резко подались в стороны, вскидывая жезлы. Дэл сквозь зубы, с присвистом выговаривая слова оберегающих кор, воздел жезл, отбил вторую атаку – и зашипел от боли: жезл в обожженных руках едва можно было удержать, лицо заливала кровь, мешая смотреть, а Кристалл за пазухой, отдавая магию, раскалился, прожигая ткань и, казалось, саму кожу насквозь. Но зато даже после этих чудовищной силы заклятий поредевшего кварта – не иначе, сам Никтус составлял – держатель был еще жив. Два серебряных локка встали теперь бок о бок, маги воздели жезлы – и в этот момент Дэл ударил сам. Цепь молний хлестнула по нападающим, заставляя тех срочно превращать заклятья атаки в магические щиты, и в тот же миг яростно взревело невероятное пламя Золотого Локка, а сверху на нападающих обрушился вихрь тяжёлых металлических лезвий. Хруст костей и кровавые брызги исчезли в двух ярких вспышках – ни один из локков не избежал заклятья одновременной смерти.
Только тогда ударил сам Никтус. Дэлу показалось, что на него рушится небо, а навстречу небу вздымается земля: он взвыл, заслоняясь жезлом и заклятьем Щита, пытаясь если не остановить атаку, то хотя бы остаться в живых, а чудовищная мощь вколачивала его в землю, рвала в клочья, втирала в прах. Вжав голову в плечи, Дэл ещё увидел сквозь разодранную мантию, как пылает Кристалл, лучась потоками Силы, но ее едва-едва хватало на то, чтобы он не потерял сознание. Захлебываясь кровью, держатель слетел с локка, которого тут же, будто муху, отнесло куда-то в сторону, прохрипел слова защитных и исцеляющих кор. Стало ли чуть легче, он не успел заметить. Никтус, не давая опомниться, ударил целым сонмом заклинаний, размазывая противника по земле, сжигая, ломая, выворачивая наизнанку. Жезл-усилитель при этом выдрало из обожженных пальцев, и Дэл, шипя от боли, поспешно сложил их в колдовском жесте, но прошептать исцеляющие коры был уже не в силах – только удерживал перед собой неверно мерцающий, призрачный щит. Никтус воздел руки, готовясь добить противника. И тут на него с неба, широко разинув устрашающую пасть, рухнул Золотой Локк.
Никтус на мгновение скрылся в потоках удивительного пламени, но, в отличие от сгинувших помощников, сумел себя защитить, даже взмахнул посохом, намереваясь расплющить локка о камни. Только зверь неожиданно молнией прянул вперед, защёлкнул челюсти на горле Никтуса, затем, накрепко зажимая старого мага в пасти, рванул ввысь и в сторону – и взорвался.
Дэл лежал ничком и успел зажмурить глаза, но нестерпимое сияние все равно проникло сквозь веки. Оглушительно шибануло по ушам. От разом рвущихся ментосвязей с Пичугой заломило виски и темя. Спину мага словно окатило раскаленным металлом, и эта последняя чудовищная боль не давала ни колдовать, ни даже думать. Уже плохо соображая, что делает, Дэл вложил всю силу Кристалла в еще чудом держащееся заклятие Щита.
Когда вокруг перестала гудеть потревоженная земля, всё ещё живой держатель Порубежья некоторое время лежал, выхаркивая сгустки крови, потом медленно, по слогам, будто на школьном занятии, сипло, чуть слышно, одними запёкшимися губами произнес заклятье Великого Исцеления. Народившиеся при этом над ним светящиеся руны расплылись в воздухе, выбирая-высасывая изо всех целебных растений округи жизнь, передавая ее умирающему магу. Страшное колдовство, не запрещенное, но запретное – ибо применять его можно только если нет других способов исцелиться, а смерть уже стоит за спиной. Одним заклятьем можно загубить целый лес, который больше уж никогда не оправится – зато оно возвращает и здоровье больному, и силы уставшему, и целостность поврежденному.
Но обгорелая кожа Дэла осталась все такой же обгорелой, а голова – обугленной, сам он так и остался покрыт ранами, разве только перестал чуть ли ни при каждом выдохе выплевывать кровь, да сумев подняться на ноги, сделал пару неверных шагов, огляделся. И сразу сообразил, почему так случилось.