— Неправда! Я распутал множество дел! Стольких ублюдков, как ты, переловил и сдал в руки правосудия!
— Ой-ой-ой! Боремся со следствием, а о причине и не вспоминаем. Поймал нескольких ублюдков, а помог наплодить их тысячу. После Октября семнадцатого некоторые сыскари били себя кулаком в грудь и кричали: «Я не виноват, что они пришли! Я их ловил, сажал!» А они все равно пришли. Вот и ты, осветитель мира, даже чипы в себя вживил.
— Я это сделал, блин, по другой причине… технический прогресс, его не остановить.
— Ищи оправдание, ищи! Главное: ты их вживил!
Мне показалось, он поднялся, чтобы уйти. А я не в силах был этому помешать. Что-то огромное, многопудовое сдавило грудь, а потом еще приковало руки к кровати. Сознание раздирала страшная истина: кого мне ловить в своей квартире? Тень?
— Я все равно поймаю тебя, — прошептали мои губы. Неведомый снова усмехнулся:
— Собака кусала за хвост саму себя. Правда, забавно? Чтобы выяснить, кто я, задайся сперва другим вопросом: кто ты сам? Так что поймай-ка сначала себя.
Грудь ломило, от страха тряслись поджилки. Он благополучно скроется, а я подохну. И никто обо мне не вспомнит. Родственников не осталось, друзья разбежалась, а шлюхи… это такая порода, что забывает быстро.
Потом послышались чистые детские голоса, похожие на голоса ангелочков. Однако пели они совсем не ангельское: «Ленка убита, а Юрка подох!
С кем захотел потягаться наш лох?
Ленка в гробу, вот и Юрка в гробу, Ну же и дельце везет на горбу…»
Голоса делались злее! Теперь было ясно, это хор маленьких бесенят. Уши разрывались от их визга, который нарастал крещендо:
«Ох-ох-ох, похоже, Юрка сдох!»
— Не дождетесь, — из последних сил шептал я. — Сначала поймаю моего «гостя» — убийцу Лены.
Голоса еще некоторое время слышались, потом вдруг… смолкли. Боль в груди отступила, я уже мог спокойно вздохнуть.
«Что дальше?»
Я кое-как поднялся и, как лунатик, стал кружить по квартире. Бродил из зала в кухню, в ванную и обратно. Бродил, не понимая, зачем?
Я догадался, куда меня так тянет: к серванту. Там, в баре, еще одна бутылка коньяка.
Руки дрожали, когда наполнял рюмку, от переполнявшего меня волнения даже не заметил, что перелил коньяк через край. Тут же жадно поднес рюмку ко рту…
И сразу вспомнил слова призрака: «Поймай-ка сначала себя».
— Ни хера! — заорал я и швырнул рюмку на пол. Грохот разбитого стекла оглушил меня.
А затем воцарилась тишина, которую больше не осмелились нарушать ночные гости.
Глава 6
(повествование не от первого лица)
Ирина Валентиновна Золотцева, дородная темноволосая женщина, как раньше говорили, с остатками былой красоты, которую она отчаянно пыталась удержать на своем сорокапятилетнем лице, выслушала сообщение секретарши и вновь прочитала имя на визитке.
— Так он не сказал, что ему надо?
— Нет. Но мне кажется, это опять касается Ковалевской.
— М-да! — скривила губы Золотцева. Однако сделала над собой усилие, не стала воротить нос. — Но ведь полиция уже приходила к нам. И не одиножды.
— Он частный детектив.
— Не было печали. Ладно, пригласи его.
Визитер был человеком еще молодым, весьма привлекательным. Единственное, что его портило, — опухшее лицо и мешки под глазами. Такое ощущение, будто он находился на вечеринке, продолжавшейся не менее недели. Ирина Валентиновна предложила ему сесть.
— Слушаю вас, Юрий Геннадьевич.
— Я по делу Елены Алексеевны Ковалевской.
— Полиция уже несколько раз допрашивала и меня и моих сотрудников….
— Я не полиция. И ни о каком допросе речь не идет. У меня на это нет полномочий. Обычная дружеская беседа.
— Отказаться могу?
— Если вам есть что скрывать.
— Ни в коем случае, — резко бросила Золотцева, чувствуя, как похолодело в груди.
— Тогда разрешите первый вопрос?
— Прежде чем вы его зададите, я хочу кое-что узнать и о вас.
— Пожалуйста, — ответил Юрий и уныло уставился на бутылку минеральной воды на столе. Душа горела и бесилась, разбитая рюмка с коньяком давала о себе знать.
— Вот как! — произнесла Золотцева. — Если верить Интернету, ваше агентство — на должном уровне.
— Да, в отличие от полиции я распутываю самые сложные дела, — как само собой разумеющееся произнес Георгиев.