— Где ты, заветный маячок?! Чем раньше засветишь мне, тем скорее доберусь до сути.
— Послушай, Юра, — после некоторого колебания произнесла Наталья. — У меня тут есть кое-что… То есть делу оно вряд ли поможет, но… чем черт не шутит.
— Что это?
— Дневник Лены.
— Лена вела дневник?! Вот это новость. Никогда она раньше подобной чепухой не занималась.
— Она стала его вести только в последнее время…
— Так что же ты, блин, молчала?!..
— Ну, добавь: «Старая дура!» Я молчала, потому что сама Лена просила никогда и никому не показывать свои записи. Это очень личное.
— А как ее дневник оказался у тебя?
— Она сама отдала.
— Когда?
— В последний раз, когда приходила ко мне, — слова дались Наташе с трудом. Она сгорбилась, лицо потускнело, глаза наполнились слезами. Было видно, как тяжело ей вспоминать. Я выждал некоторую паузу и вновь задал уточняющий вопрос:
— Незадолго до смерти?
— За четыре дня.
Это уже становилось интересным. Перед самой своей гибелью Лена отдает матери записи, просит сохранить их в тайне.
— Полиция не знает про дневник?
— Нет! Раз Леночка просила… — повторила Наталья.
— Вдруг это имеет отношение к убийству?
— Не думаю. Дочка говорила: там что-то личное. Я так поняла:
взгляды на жизнь, любовные переживания…
— Ты его не читала?
— Я не имею к нему кода доступа.
— Значит, она все закодировала! А с какой стати она вдруг оставила записи у тебя?
— Так Лене захотелось.
— Не ответ.
— Она мне сказала: «Мама, сохрани их на всякий случай. Может, я к ним еще вернусь. А пока не хочу их даже видеть. Если оставлю у себя, то обязательно уничтожу». Такой уж у нее был характер. Да ты и сам знаешь.
— Принеси мне ее дневник.
— А как же данное мной обещание?..
— Или ты мне доверяешь, или общайся с полицией. Кстати, за сокрытие важной улики там тебя по головке не погладят.
Наталья вышла из комнаты и вскоре вернулась с миниатюрной флешкой:
— Вот. Но как ты прочтешь?
— Уж постараюсь, — сердито пробурчал я, все еще возмущенный поведением бывшей тещи. Как она могла затормозить мое дело?!
Имея на руках такое (возможно бесценное) сокровище, я не мог не спешить домой. Машина летела со скоростью пули, я с трудом заставлял себя тормозить при красном свете светофора. И снова мчал, мчал. Сколько раз уже превысил скорость, теперь две-три квитанции получу точно!
Чтобы сбросить стресс, включил радио и почти бессознательно воспринимал интервью какого-то профессора, постоянно называвшего себя сторонником полной свободы и борцом против тирании. Он говорил о проблемах демографии, о том, что численность населения на земле перешла критический рубеж. Кормить людей нечем, вода во многих регионах становится дороже золота, и единственный пока способ избежать крупных военных конфликтов — перераспределить людей на малозаселенные пока территории. «Возьмите нашу Сибирь, — патетически вскрикивал профессор, — разве можно, чтобы такие земли зря пропадали? Да, туда сейчас активно двинулись наши китайские друзья… Кстати, хочу пресечь разные инсинуации по поводу возможного захвата и отторжения наших регионов. Никто ничего не захватит, пока в России демократическая власть! Китайцы очень трудолюбивый народ, гораздо трудолюбивей русских лодырей. Теперь следует активно привлекать к освоению наших бескрайних просторов американцев, европейцев и прочих. Пусть поучат нас работать!»
На замечание ведущей: «Шамиль Абдуллаевич, а вы не боитесь, что в итоге подобной политики Сибирь, а вслед за ним и Урал у нас все таки отберут?», профессор залился проклятиями в адрес шовинистов, расистов и… почему-то хоккеистов, проваливших последний чемпионат мира(?!). И под конец обратился к слушателям активнее вживлять в организм чипы, которые не только помогут справляться с болезнями, то есть шлифовать тело, но и как следует отшлифуют сознание.
«Да, — подумал я, мысленно обращаясь к бывшему президенту и его команде, — пересидели вы, приятели. Так надоели, что люди бросились в объятия невесть кому! Прибить бы этого русофоба-профессора, так ведь пойдешь, блин, за решетку не только как убийца, но еще и как душитель свободы. Раньше я был далек от политики, но чувствую, как и во мне закипает кровушка!»
Я со злостью выключил радио. Наконец-то мой дом! Запрусь, не отвечу ни на один звонок и буду взламывать проклятый код. Но я помнил, что должен сделать звонок Алисе по поводу предстоящей встречи с Капраловым. Я связался с ней, изложил свою просьбу-приказ. Мне показалось, она как-то странно отреагировала. Словно была удивлена не тем, что придется работать, а конкретным заданием. Но тогда я на этом сильно не заморачивался. Предстояла важнейшая задача: прочитать Ленин дневник.