В сердце, катастрофой, приближенье тьмы.
И всё чаще просится на язык вопрос:
Может впрямь живая Матушка-Земля?!
Мы ей метим возраст, лог ошибок множа,
И она всего лишь клетка Бытия,
И оно лишь клетка организма тоже.
Чтоб мир немного ближе стал,
Его детали примечаю,
На фотокамеру снимаю
Дома, растенья, камни скал…
На этом странном вираже,
Любуюсь графикой растений,
Игрою красок, светотени…
Ищу в них роздыха Душе.
Гимн дивной Жизни я спешу допеть!
Она так восхитительно прекрасна!
А то, чего уже нам не успеть,
О том не стоит горевать напрасно.
В ней столько спектров звуков и цветов,
Форм, образов, ландшафтов сочетанья,
Обилье насекомых и цветов…
Хоть и печаль, и горе, и страданья…
И если что-то вам не додала,
Не злитесь на неё, не обессудьте…
Ведь Жизнь не знает ни добра, ни зла,
Она – процесс, по самой своей сути.
Дождь падал, по поверхности стекая,
Не принимала вод земля сухая,
Её сушил так долго солнца пламень,
Она твердела, превращаясь в камень,
И в недрах, постепенно, убивала,
Всё что хранила, жизням дать начала.
Но дождь всё шёл и шёл, не прекращался,
За каплей капля в почву пробивался,
И вот уже разрушил твёрдый слой,
Воспрянул каждый корешок живой,
Набухли семена, вбирая влагу…
Не так ли строчки падают в бумагу….
Детство уходит. Что с него взять?!
Всё повторяется, словно в природе,
Юность приходится тоже терять…
Веришь, и молодость даже уходит.
Грусть за друзьями – облачный дым,
В свете любви и заботах растает.
Сменит её боль по родным,
И никогда уже не оставит.
Слышишь, кричат за окном воробьи.
Мы – как они, хоть и разные вроде.
Каждый свой день, как последний люби,
Знаешь, ведь жизнь она тоже проходит.
Будем, иль нет, мы за нею скучать,
Нам, к сожаленью, уже не узнать.
Глазами в мир. Узелки на память
Бугенвиллия цветёт,
Как гибискус – круглый год.
Жакаранда сыплет цвет…
Время всё ж не без примет:
Осень тихо подступает,
Резко красок не меняет,
Кое-где подчистит кроны,
Где-то новые бутоны
Распускаются нежны.
Меж ветвей видны лимоны,
Словно листья, зелены.
Ночь становится длинней.
И пока что нет дождей.
Звенящее лето!
Какого ты цвета?!
Ты золотое,
Как поле ржаное!
Ты грозовое,
Седое, как туча!
Ты голубое,
Сквозь солнечный лучик!
Милое лето – страда и отрада!
Ты – налитое зрелостью сада!
Щедростью поля! Лесными дарами!
Ярко сиреневыми вечерами!
Когда мы смотрим в облаков
Слоистые течения,
Царят художества ветров
И мысли порождения.
Кто видит кошку на коне,
Кто льва, кто крокодила…
Чья мысль, ища себя во вне,
По небу не бродила?
И я гляжу на облака,
Их красоты заложник:
Такая образов река,
Эх, жаль я – не художник.
Мила мне каждая травинка -
Мак, одуванчик, ястребинка,
Цикорий, коровяк, пырей… -
Частички памяти моей.
Я словно книги их листаю,
И все проблемы забываю,
Вмиг погружаясь в их красу.
И долго в сердце их несу,
Благодаря за впечатленья,
И те спокойные мгновенья,
Что тихо дарят мне они:
Цветёт кислица, посмотри!
И ярко-голубой вьюнок,
Пророс сквозь выцветший песок.
Взрастают семена в кромешной мгле.
Тепло зимой им под листвой, в земле.
Но только лишь растопит солнце лёд,
Лес стройных буков чудом изойдёт:
Покроется ковром из анемон,
Как будто вновь засыпан снегом он.
А между них, заполнив весь простор,
Печёночницы выплетут узор,
Кислиц полупрозрачны лепестки,
И цветоносы пролесок тонки,
Копытень спрячет цвет под круглый лист,
Распустятся салюты медуниц.
Как балерины, в юбочках зелёных,
Проростки бука на тенистых склонах…
Но праздника совсем недолог срок.
Проклюнется на дереве листок,
Один, второй… распустятся все дружно,
Зелёное развесив в небе кружево,
Потом сомкнуться кроны. И опять
Уйдут эфемероиды в землю спать,
И созревать, сквозь дрёму, в ожиданье,
Что, непременно, ждёт их прорастанье.
Я просто цветок! Я красивый и нежный!
Но мир мой – песок, словно море безбрежный.
За что мне, не знаю я, мука такая.
Я выжить пытаюсь, к земле приникая,
Чтоб капелькой влаги продолжить мгновение…
Как жаль, что недолго продлится цветение.
Тайный мир земли раскрылся,
Когда дождь, сквозь сушь, пролился.
Там, где был пустырь большой,
Алый пламень над травой,
Будто стайки мотыльков,
Сотни огненных цветов.
А за маками, синея,
Расцветает ипомея,
И по стенам, по столбам,
Вверх стремится, к небесам.
И, лимонная, кислица
Успевает распуститься.
Следом, ярко-золотая,
Хризантема расцветает…
Словно кто-то распростёр,
Флорой вытканный ковёр.
Жизнь струит и пропадает,
Как вода в песок.
Тихо тает, увядает,
Тонкий колосок.
Зёрна сыплются на землю
Низкой эстафет,
И тихонечко там дремлют,
Пока влаги нет.
Если не сгорят в морозах,
Или в суши дней,
Ото сна проснуться в росах,
В водопад дождей,
Станут к солнцу пробиваться,
Сквозь любую твердь,
Новой жизнью возрождаться,
Отрицая смерть.
На дворе уж семь утра.
Звёзд исчезла мишура.
Под сиянием зори,
Засыпают фонари.
Просыпаются машины,
Гаснут окна и витрины,
Город полнится толпой -
Поначалу – трудовой,
А затем и праздной, плавно.
Мирный день. И это славно.
Маревом асфальт мерцает.
Душный зной с домов стекает.
Всё укрыться норовит…
Только шинами шуршит,
Игры Солнца отвергая,
Магистральная кривая.
Жарко, нет ли, надо жить,
Есть всегда куда спешить.
Сбегает Хайфа к морю, за порог
Хребта Кармель, как будто в порт спеша,
Здесь средоточье, здесь её Душа,
Морское продолжение дорог.
Портовых кранов стынут журавли,
Контейнера – модели небоскрёбов,
Швартуются трудяги-корабли,
Заканчивая оформленье логов.
Снуют автомобили, поезда,
На север, юг… бегут пути-дороги…
Туристы, кто отсюда, кто сюда,
/Рассказы их затем пополнят блоги/.
Над пляжами раскраски-паруса,
Фуникулёров круглые кабинки…
А по Кармелю – травы и леса,
Да скал песчано-рыжие оспинки.
Иерусалим, ты стольких пережил!
Кто только по тебе не проходил,
Кто только не хватал тебя руками
И на тебе свой не оставил след…