В общем отступные взял,
Да к любовнице удрал.
Тут, признаться дал я маху,
Дурень, не послушал сваху.
Мне б жениться, и опять
Можно было б почивать.
Но привык я жить свободно.
А она, при всенародно,
Хочешь верь, а нет, не верь,
Выгнала меня за дверь.
И скажите мне: за что?!
Ну, продал её пальто,
Так сама и виновата,
У неё ж была зарплата,
Чем кричать и вечно злиться,
Так могла б и поделиться,
Было б честно и красиво.
Я ж просил: «Дай мне на пиво».
Нет, блеснула, вишь, умом:
«Ящик пива под столом».
Я ж не зверь, весь день в квартире,
Выпил пива бы в трактире…
Это ж я из-за неё
Потерял своё жильё,
По любви я к ней подался…
Вот, теперь один остался…
Ну да что там, наливай,
Да не жлобничай, давай…
Глянь, там баба за столом,
Погоди, допью потом…
…
Извините, здесь свободно?
Вы так мило, благородно,
Мне кивнули головой,
Я сегодня сам не свой.
Есть два сына, есть и дочь,
Не желают мне помочь,
Не жалеют старика,
Эх судьбина нелегка…
Что? Не старый, говорите?!
Вы, когда вот так сидите,
Чуть скосив глаза налево,
В профиль, словно королева,
Ручки нежные, как пух…
Что?! В квартире дети, внук?!
Так бы сразу и сказала,
Золушка ты, после бала…
…
Зря лишь время потерял,
Я на этот экземпляр.
Вот не понимаю я,
Дома у неё семья,
А она приходит в бар,
Ну, скажите, не кошмар.
Эх, не прост судьбы сюжет.
Правды в мире нет как нет.
…
Я молчал и пиво пил.
Ничего не говорил.
Всё, что мог сказать ему,
Право, было ни к чему.
Мне всё напоминает о тебе.
Мне говорят: «Люби!» – я лишь смеюсь,
Наверно уже больше не влюблюсь,
И ты – любовь последняя в судьбе.
Моё тепло и боль, моя печаль,
Душа стремит к тебе через границы,
Столь многих лет лежит на нас печать,
Что сердцем невозможно разлучиться.
Ты там, где всё, что называлось «дом»,
Где жизнь так незаметно пролетела,
И никому-то, в общем, нет и дела
До новой эмигрантки за бугром.
Ещё разок тебе в глаза взглянуть,
Теплом Души ещё соприкоснуться,
И капельке-слезинке улыбнуться,
И распроститься, и продолжить путь.
Давай поговорим с тобой,
О том, что происходит с нами.
Смешно рассказывать про боль,
Её не передать словами.
И не расскажешь о любви.
И чувствам всем не дашь названия…
Мы странники, мы – визави
Иллюзий сосуществования.
Но может быть, со взглядом взгляд,
Найдём какие-то решения,
Построив непрерывный ряд
Из точек соприкосновения.
Не изменив своих орбит,
И каждый под своей звездой,
О той любви, что нам болит,
Давай поговорим с тобой.
А смерть они не долго ждали,
Друг дружку быстренько достали)))
Ведь Смерть – не время\расстояние,
Всего лишь только – состояние…
Ты ожидал – я всё прощу,
За все прожитые года…
А я немного погрущу,
И позабуду навсегда.
Жизнь дарит разные дороги.
Я – выбираю новый путь.
А те же самые пороги,
Ты сам пройдёшь, когда-нибудь.
Не надо в сердце мне стучаться,
В наивной вере упрекать,
И уверять, что моё счастье
Лишь в книжках можно отыскать,
Что жизнь реальная сурова…
Мне уже слишком много лет…
Кто обманул, обманет снова,
К нему доверья больше нет.
Как с этим жить?! Как жить с обманом,
Взвалив все тяготы судьбы?!
Пройду и этим перевалом,
Возможно, до другой беды…
А мой миленький гуляет.
Мне ж гулять не позволяет.
В три проснусь, его уж нет,
И простыл в кровати след.
А потом, с хмельной улыбкой,
Говорит: «Ходил за рыбкой,
В холодильнике, до кучки,
Положил ещё две штучки…»
Я пока ещё молчу,
Не ругаюсь, не кричу,
Демонстрирую доверье…
Когда кончится терпенье,
Рыбке хвостик откручу,
Плавнички по обрываю,
И в муке по обваляю,
Подрумяню, дам сметану,
Тяпну граммов пятьдесят…
Только есть сама не стану,
Пусть коты её едят.
Мы с тобой договорить не успели,
Растворился в синей мгле самолёт.
Я остался там, где воют метели.
Ты теперь там, где весна круглый год.
Надо мной кружатся белые звёздочки.
На тебя роняет сад лепестки.
А у нашей с тобой маленькой доченьки,
На сердечке, первой раны, штрихи.
Ты твердишь мне, что не так всё хотела,
Повторяя вновь слова, словно гамму…
Ты решила за нас всех. Улетела,
А мне не бросить старенькую маму.
Стала доченька моя эмигранткой.
Сердце полнится болью утраты.
Может быть любовь была лишь обманкой,
Только проку искать виноватых?!
Мы с тобой договорить не успели,
Растворился в синей мгле самолёт.
Я остался там, где чувств акварели.
Ты теперь там, где холодный расчёт.
Ты звонишь мне почти каждый вечер,
Говоришь, что была не права,
Ты прости, но ответить мне нечем,
Да и некогда, знаешь, дела.
Ты считала, что можно счастливым
Быть в чужой и богатой стране,
И подружкам своим говорливым
Ты поверила больше, чем мне.
Нет они тебе зла не желали,
Просто стыдно им было сказать,
Что они в той стране прозябали,
И никем не сумели там стать.
Ты ни дня не дала мне отсрочки,
Увезла нашу крошечку-дочь.
Я чем мог помогал нашей дочке.
А тебе, прости, нечем помочь.
Моя мама? Да вот она рядом.
На тебя? Нет. Не держит обид.
Лишь, порой, в пол упрётся вдруг взглядом,
И о доченьке нашей скорбит.
В Книгу Судеб вписала ты прочерки,
Изменив, резко, жизни маршрут…
Не сужу. Только жаль, нашей доченьки
Наши слёзы уже не вернут.
Извини, разговор прерываю,
Мне пора деток спать уложить.
Я тебя, с болью в сердце, прощаю.
Как сама себя сможешь простить?!
Ало! Привет! Здесь в городе? Неделю?
Нет, встретиться не выйдет. Много дел.
Нет, отложить на после не сумею.
Увидеть? Нет! Наверно б не хотел.
Для наших встреч нет ни одной причины.
Нет, любопытством не страдаю я.
Ну значит не такой, как все мужчины.
Ты может вспомнишь: у меня семья.
Прости, уже пора мне закругляться.
Ты (!) будешь говорить мне о любви?!
Так нам из-за меня пришлось расстаться?!
Не мог понять я замыслы твои?!
Ну вот и чудно. И поговорили.
Я бегства твоего узнал «секрет».
Прощай. На этом тему и закрыли.
А нашей дочке было б тридцать лет…
Рядом, а не вместе, ходим, спим, едим…
Обменявшись фразами, снова замолчим.
Все мои старания чужды для тебя.
Ложь непонимания понимаю я.
Незаметно сплыли уж десятки лет.