Ему нельзя было ни на секунду сводить взгляд со своего противника.
— Вытри кровь, — ответил Сенсей, обращая взгляд за спину Коу. — И нет. Просто хочу добавить немного смысла.
— Для себя?
— В том числе. Но ещё для вас, для них, — он вскинул руки, как бы показывая на весь мир, а затем сунул их в карманы своего пальто и посмотрел на Коу. — И для тебя.
Скажи, Коу, — произнёс он и прищурился. — Разве ты действительно предпочёл бы обычную жизнь? Никогда меня не встретить, ходить в школу, учиться, тратить годы и десятки лет на заурядные житейские драмы... Разве битва за судьбу мира не кажется тебе более осмысленной? Верные друзья, напряженные схватки, ответственность, осмысленность... Да, это сложно, это — полоса препятствий, но разве она не лучше, чем безграничная пустошь?
— Я...
— Не отвлекайся! — крикнула Кобаяси у него за спиной.
— Поздно, — сказал Сенсей, и в следующую секунду Коу почувствовал хват у себя на голове, а затем увидел чёрную тень. Потребовалось несколько мгновений, прежде чем он понял, что именно произошло. Сенсей резким движением положил руку ему на макушку, а затем перемахнул через него и оказался прямо перед Марией и Кобаяси.
Коу машинально повернулся, крутанувшись на правой ноге, и ударил левой.
Все эти дни, недели, месяцы Коу сражался. Сражался против слабых противников, против равных, против сильных. Он выработал в себе инстинкт. Некоторые люди могут печатать с закрытыми глазами. Коу мог сражаться, даже не думая и не понимая, что делает, и тем не менее...
— Оп, поймал.
Когда его левая нога находилась в считанных сантиметрах от бедра Сенсея, последний вытянул руку и поймал её.
— А теперь второй, — сказал мужчина, и в следующую секунду Коу, точно послушная марионетка, действительно, опираясь на пойманную ногу, вскинул другую и попытался ударить его по голове. Сенсей запросто перехватил второй удар свободной рукой, затем развернулся всем телом, и в спину Коу сперва ударил ветер, а затем: ужасающий треск. Он был не уверен, что именно трещало: дерево, в которое его запустили, или его собственный позвоночник.
— Неплохо, но ты забываешь, Коу, что именно я тебя всему научил, — потирая руки заговорил Сенсей. — Именно я был твоим противником — всеми твоими противниками. Всеми малыми духами, которых ты одолел, всеми именными боссами, которые тебя избивали... Ты всегда сражался против меня, так что выучил твои повадки.
Коу качнул головой и приоткрыл глаза. В следующую секунду внутри него пробежал холодок. Мужчина в чёрном пальто стоял прямо перед Марией, которая, побледнев, сжимала кулаки. За спиной у неё была Кобаяси. Сам он был в четырёх... нет, шести — точное расстояние, всегда нужно помнить точное расстояние — метрах от них. Нужно было что-нибудь придумать. Но что? Ещё слишком рано...
Стиснув зубы, он попытался приподняться.
— В реальной жизни мы сами выбираем для себя смысл, — сказала Кобаяси, которая смотрела прямо на Сенсея.
— Выдумываем, ты хотела сказать. Это иллюзия.
— Как и ваша пьеса, Сенсей.
— Зависит от перспективы. Но я пришёл сюда не спорить.
— Как и я, — улыбнулась Кобаяси и вдруг достала из кармана своей куртки пистолет.
— Ох, тяжёлая артиллерия пошла, — сказал Сенсей с лёгким презрением.
— Я уверена, что вы бронебойный, Сенсей.
— Именно так.
— Поэтому...
Бах!
Вдруг девушка опустила пистолет, направился прямо на затылок Марии и нажала на курок. На долю секунды глаза Сенсея округлились. В следующее мгновение он уже стоял перед девушкой и протягивал руку, намереваясь либо поймать, либо заблокировать пулю своим железным телом.
— А?..
Её не было.
Из пистолета вырвалось облако чёрного дыма и больше ничего.
В ту же секунду, когда Сенсей осознал, что его обманули, и уже хотел заговорить, хмыкнуть и вырвать оружие из рук Кобаяси, раздался свист, а затем влажный хлопок.
Маленький камешек на бешеной скорости врезался ему в затылок и заставил наклонить свою голову.
Повисла тишина.
Сенсей медленно приподнял руку и пощупал затылок средним и указательным пальцами. Когда он протянул их перед собой, на них переливалась липкая красная жидкость.
Кровь.
Глава 4. Сделка
Коу показалось, что температура опустилась по меньшей мере на десять градусов.
— Сколько раз я говорил... — раздался спокойный (слишком, ужасающее спокойный) голос. — Не бросаться?..
— Беги! — крикнула Мария, но было поздно.