— Предательство.
Гловацкий при встрече в условленном месте задал лишь два вопроса:
— Он согласен? Нам не нужен план Б?
— Абсолютно, Макс не подведёт.
Министр кивнул, и разошлись без рукопожатия. Ставка — вера в друга, на кону — жизни, смерти и будущее страны. Променял бы он Макса на всё перечисленное? Ни за что.
12
Макс был готов, инструктаж слушал, сдерживая улыбку.
— Вопросы есть? — поинтересовался Лейтис.
— Так точно. Чьи интересы мы защищаем?
— Что, сержант? Повтори.
В строю переглянулись.
— По чьему приказу действуем, товарищ капитан?
— Ты — по моему. Ещё вопросы?
Молчание в ответ: никак нет. На погрузке Лейтис отвёл Макса.
— Смирнов, что за провокация?
— Извините, я не понял задачу. Мы открываем проход дружественным силам. Зачем? Откуда они взялись на чужой территории? Почему такой риск и секретность в обход правил?
Лейтис смерил его взглядом, наклонив голову.
— Ты уверен, что спрашивать нужно у меня, у капитана вооружённых сил? Что я знаю, по-твоему?
— Это похоже на диверсию, товарищ капитан.
— Ими ты и занимаешься, если забыл.
— Но не против своей страны…
— Хватит. Грузись.
Кого они защищают? Это лишний вопрос, когда нужно смотреть в прицел не отвлекаясь. Но не достаточно ли Макс убивал и умирал, чтобы знать? Он пытался упростить, перестать об этом думать, просто выполнять директиву, но никак не выходит. Он хочет и сейчас верить в свою миссию защитника родины, но от кого? От собственных граждан? К чёрту такую родину. Ещё Лейтис… Действительно, может ли он знать правду?
Макс помнит по уставу: «военный обязуется служить народу, защищать целостность и границы страны от внешних врагов, государственный строй от внутренних; также хранить государственную тайну». Общество держится на них, оно способно развиваться, лишь будучи уверенным в безопасности. Макс попытался вспомнить всё, в чём участвовал, и где он её обеспечивал. Можно списать это на особенности их подразделения, но он не видел благодарности в глазах простых людей, только страх. К чему операции, в которых страдают те, кого он клялся защищать?
Макс не боится признать ошибку, но он привык определять это логикой и фактами, а они не складываются в картину. Игорь с детства выбирал по-другому, хватал со стола первую попавшуюся сладость и никогда не жалел. Макс же думал, что вкуснее, какой кусочек больше, чего он ещё не пробовал, и всегда потом сомневался. Потому же и с девушками в увольнительных они общались по-разному. Игорь хватал в охапку ту, на ком замирало дыхание, и забывал про друга. Макс мог за вечер угостить нескольких, перебрать в уме целый список отличий и остаться ни с чем. Он слишком много думал и боялся чувствовать. Но теперь мысли завели его в тупик и покинули, оставили наедине с горечью и недоверием. Четыре стены, ни одной двери — выбраться можно только на крыльях. Ох, Игорь, научи, ты ведь умеешь, только так и живёшь — полётом и падением.
Лейтис крикнул из кабины пилотов:
— В дырки гляньте! Красоту пролетаем, хоть раз полюбуйтесь.
Прильнули к иллюминаторам, кто не спал, прищурились: солнце резануло по глазам. Гладь озёр отражает лучи, невидимые в небе, искрится белым, а небо всё такое же привычно смутное. Зелёные перешейки и островки, заросшие просеки выделяются лишь тоном листвы. Взлетела стая птиц, перекрикивая винты. Макс понял, что не дышит, прислушался — о воздухе забыли все. Так бы и погибла доблестная разведка, но вертолёт унёс красоты прочь.
На решающий этап свистали всех: Баграт возник из ниоткуда, за Сашей Гловацкий отправил личный скоростной двухместный вертолёт с набалдашником военного радара на носу.
— Маловат отряд, — посетовал Гловацкий, — да секретность важнее.
— Я не волнуюсь: если всё гладко, если Макс сработает как надо, справимся и так.
Гловацкий прищурился.
— Он точно сработает как надо?
Игорь мысленно чертыхнулся. Откуда ему знать? Саша, завидев друга, крякнул, раскинув руки, обнялись — сжал Игоря крепко, оцарапал бородой. Он припрыгивает, заглядывает в глаза: соскучился по войне.
Баграт явился позже, подошёл бесшумно — Гловацкий вдзрогнул — пожал ладони, подмигнул Игорю. Тот заметил, что наёмник всё ещё перекошен на правую ногу. Баграт увидел взгляд, подмигнул ещё раз и пожал плечами.
— Так, мужчины, — начал Гловацкий, — сразу определимся, операцией командует наш военный друг. Претензии?