— Между Касбриджем и Зюйдбургом около четырехсот лиг. — Кончик королевской трости последовательно указал на один город, на второй, а после прочертил путь. — Железная дорога и Южный тракт идут параллельно, серьезных препятствий нет… Сколько времени уйдет на починку моста?
Алистер придал физиономии недоуменное выражение. Махони пожал плечами.
— Двое суток, — негромко доложил Роллинг.
— Это ваше предположение?
Король хотел немного осадить наемника, чтобы остальные офицеры не чувствовали себя совсем уж дураками, однако вышло только хуже.
— Спросил у местных инженеров, как только узнал, что мост поврежден, — сообщил Роллинг. — Сначала они просили четыре дня, но я рассказал, что во время войны саботажников принято вешать, и они согласились с тем, что работы можно ускорить.
Махони и Алистер стояли, будто оплеванные.
«А ведь Роллинг, несмотря на чин, всегда был самым незаметным из всех армейских офицеров, — подумал Генрих. — И вот, на тебе: вешать саботажников. Волей-неволей пожалеешь, что Заграте не приходилось воевать».
С тех пор как захлопнулись Вечные Дыры и люди стали путешествовать между мирами на цеппелях, межпланетные войны практически сошли на нет: ни одно государство Герметикона не было в состоянии построить флот вторжения нужного размера. Да и не собиралось строить, потому что все помнили попытки захвата Бахора и Хансеи, закончившиеся позорным бегством остатков посланных войск. Генералы герметиконских армий проанализировали те события и сделали правильный вывод: в мелких и бедных мирах война способна принести успех, в крупных — никогда. А потому Заграта, с ее сорокамиллионным населением, чувствовала себя в безопасности.
В результате королевская армия, даже самые лучшие ее части, была начисто лишена боевого опыта — подавление мелких бунтов не в счет, — а у офицеров, обучавшихся в престижных лингийских и каатианских военных академиях, отсутствовала боевая жесткость, которую с такой легкостью и такой естественностью продемонстрировал Роллинг. Да и не подкрепленные постоянным применением навыки постепенно терялись.
— Мы перейдем Касу по Старому мосту и двинемся на юг, — медленно произнес Генрих, внимательно глядя на сосредоточенных офицеров. — С собой я возьму бронетяги, импакто и кавалерию. Полковник Роллинг, полковник Алистер, начинайте выгрузку войск.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Генерал Махони, вы остаетесь в Касбридже. Ремонтируете мост, после чего выдвигаетесь следом. Учитывая разницу в скорости, вы догоните нас примерно вот здесь, в двухстах лигах южнее, сразу за Салуанскими холмами.
— А если пути будут разобраны? — хмуро поинтересовался генерал.
Сначала Махони почувствовал обиду — его, главнокомандующего, оставляют в тылу! Позор! Оскорбление! Потеря лица! Он даже хотел бросить Генриху что-нибудь резкое, однако почти сразу сообразил, что король доверил ему половину армии. А это, как ни крути, высокая честь.
— Если пути будут повреждены, мы встретимся еще ближе к Зюйдбургу, — пожал плечами Генрих и тяжело оперся на трость. — Не волнуйтесь, генерал, без вас мы веселье не начнем. Нам нужны пехота и артиллерия.
— Нестор хотел ссадить нас с поезда, ваше величество, — мрачно произнес Роллинг. — Мне жаль, что у него получилось.
— Слабак, — прошипел Алистер.
Король дружески потрепал блестящего командира блестящих драгун по плечу и поинтересовался:
— Вы подозреваете подвох, Роллинг?
— Идет война, ваше величество. Война — это путь обмана. А Нестор дер Фунье, насколько мне известно, — человек войны.
А еще на войне время становится столь же ценным, как в Пустоте.
Совет Роллинга был хорош всем, кроме одного — он затягивал кампанию недели на две, а то и на месяц. Этого времени у короля не было.
— Нестор планирует дать сражение у Зюйдбурга. Разведчики докладывают, что вокруг города возводятся укрепления, а на заводах паротяги переделывают в паршивое подобие бронетягов. Нестор понимает, что лишь грамотная оборона позволит ему устоять против моей армии, но… Но он ошибается. Мы его сокрушим!
— Да! — Алистер топнул ногой.
— Да! — Махони сжал кулаки.
— Да, — вздохнув, кивнул Роллинг. — Наверное.
Но в ушах Генриха стояла другая фраза наемника: «Война — это путь обмана».