— Слушай, Макарон, я, наверное, пойду, передохну. Совсем чтото сил нет. Ты как? Со мной пойдешь или, может, продолжишь? Смотри сам. Я, кстати, могу по дороге попробовать тебе помощников найти, если будут желающие.
Макарон молча кивнул.
— Это значит «я продолжу» или «я пойду домой»? — улыбнувшись, переспросил Саша.
— Я буду копать, — твердо сказал Макарон.
— Ну, смотри. Ты сильно не надрывайся, черт его знает, сколько тут еще ковыряться. Может, это просто пустота сверху, а дальше опять все плотно будет, — Саша сам не хотел верить, что такое может быть, но хотел, чтобы парень не упахался тут до смерти, пока Саша будет отдыхать.
— Ну, держи, — он протянул Макарону свою лопату. — Давай, удачной работы.
Саша немного отряхнул перепачканные землей камуфляжные штаны, повернулся и медленно побрел в сторону базы, вытирая рукавом пот со лба.
— Сань! — окрикнул его Макарон. — Ты зайди в цех к Стасу! Я ему компьютер на прошлой неделе поиграть давал, с него должок! Может, он согласится помогать!
— Хорошо, — не оборачиваясь, громко ответил Саша. — Я ему напомню.
Он брел, опустив голову и почти не глядя вперед — ноги сами поворачивали в очередной нужный коридор или дверь.
Дойдя до цеха, Саша немного пришел в себя. «Всетаки какой же нам подарок, эти кадки и горшки с растениями», — подумал он, оглядывая оранжереи. Все обитатели базы иногда приходили сюда просто так — посидеть, задумчиво посмотреть на эту чудом появившуюся под землей растительность, послушать журчание воды в системах орошения и легкое потрескивание мощных заводских ламп, дававших свет...
Стас был там, где его можно было обычно найти, — возился над чемто с Кириллом в углу цеха. Саша устало рассказал парням про их с Макароном успехи. Оставив свои дела, Кирилл со Стасом стояли и внимательно, с радостными и удивленными лицами слушали недолгий Сашин рассказ.
— Стас, ты не мог бы пойти помочь Макарону? — спросил Саша. — А то он решил там еще поработать. Говорит, у тебя должок какойто перед ним был.
— Вот хитрый жук, — улыбнулся Стас. — А то, что он у меня бас до этого брал, он забыл? Ну ладно, конечно пойду, помогу, делото важное. У нас тут вроде сейчас ничего не горит, верно, Кирилл?
Кирилл кивнул. Саша попрощался с парнями и так же медленно, смотря себе под ноги, отправился в сторону своей комнаты. По дороге ему больше никто не встретился — видимо, все обитатели базы разбрелись по обширной территории подземелий завода каждый по своим делам.
В комнате был только Ваня. Сгорбившись за письменным столом, он чтото писал карандашиком на измятом белом листе.
— Привет, Иван, — появившись на пороге, устало сказал Саша.
Ваня вздрогнул от неожиданности и резко повернулся, както испуганно посмотрел на него, затем убрал листы и карандаш в стол и только потом коротко ответил:
— Привет.
Саша не стал рассказывать Ване про свои успехи, зная, что тот не особо интересуется «раскопками». Решил сообщить ему только тогда, когда завал будет совсем расчищен и все будет понятно. Прошел и сел на свою кровать.
— Ну, как продвигается «Последний альбом»? — спросил он, чтобы както развеять повисшую в комнате тишину.
— Нормально, — оживился Иван. — Осталось только на диски залить. Сделать, так сказать, мастеркопию, — он усмехнулся. — Я все скомпоновал, даже очередность треков выстроил, какой она, помоему, должна быть. Ну, в общем, прямо настоящий альбом получился. Хоть завтра неси продюсерам, слушать их «компетентные мнения» по поводу «неформатного» звучания аранжировок и «четырех заезженных аккордов». Кстати, Саш, ты как думаешь, выжил на Земле хоть один продюсерто, а? — Ваня с хитрым выражением лица ждал, что ответит Саша.
— Выжил, я думаю, и не один. Ты же знаешь, продюсеры хваткие ребята, своего не упустят. А может, они от радиации мутировали и еще жестче стали, кто их знает. Летают сейчас, шелестя перепончатыми крыльями, над планетой, и выискивают новые таланты, на кого бы спикировать, — Саша, лежа с закрытыми глазами на кровати, улыбался.
Оба рассмеялись.
— Давай я тебе зачитаю порядок песен, — сказал Ваня. — Скажешь потом, как тебе такой вариант.
Он начал перечислять треки, а Саша лежал на кровати и сначала внимательно слушал, но потом Ванин голос стал както тише, глуше, все трудней было разбирать слова, они сливались в однообразный гул, потом вдруг этот гул стал усиливаться, разделился на множество других голосов — женских, мужских, голоса детей, крики, смех, ругань... Он открыл глаза. Прямо перед ним упиралась в синее безоблачное небо огромная стела «Парка Победы», Саша стоял ровно посередине площади, окруженный кучей людей, неторопливо прогуливающихся или спешащих по своим делам, — яркие, пестрые, большие и маленькие, старые и молодые, мужчины, мальчики, девочки, женщины — люди были везде, они ходили, бегали, прыгали, сидели на скамейках, катались на велосипедах, роликах, скейтах... Саша, замерев, стоял как вкопанный, озираясь по сторонам и лишившись дара речи, ошарашенный простором, буйством цветов, звуков и запахов, от которых он совсем отвык за годы, проведенные в подземелье.