Об этом прознал министр и поспешил бежать с женой и сыном, прихватив с собой столько золота, сколько смог унести. Алхимик забрал себе философский камень. Они отплыли от испанского побережья, но не успели скрыться из виду, как на море разыгралась буря. Камень и золото оказались слишком тяжелыми, и корабль затонул. Алхимик и его дочь исчезли. Но министр с сыном спаслись с небольшим сундуком золота.
В конце концов они прибыли в Новый Амстердам, который позднее стал называться Нью-Йорк, и там со своим скудным состоянием основали семейный бизнес. Они взяли себе фамилию Колдуэлл. Таким образом в свой тринадцатый день рождения Харрисон Колдуэлл узнал, где находится золото и философский камень и кому это все принадлежит. И как все мальчики в роду Колдуэллов, он узнал, как Колдуэллы едва не стали королями и что означает их торговая марка — аптекарская колба и меч.
Трудно сказать, что послужило причиной — то ли Харрисон был безнадежный мечтатель, то ли он был слишком хворый и потому плохо ладил с другими мальчишками, только именно он поклялся превратить легенду в быль. Он поклялся найти этот камень и снова начать делать золото.
— Почему ты думаешь, что тебе удастся то, что не смог сделать никто из нас?
— Потому что девяносто процентов всех ученых из известных история живут в наши дни. Сегодня совсем иные времена.
— Но мир не меняется, Харрисон!
— Надеюсь, что в отношении людей ты совершенно прав, отец, — сказал Харрисон.
Он не сомневался, что теперь, при всех достижениях современной техники и возможностях величайших мыслителей, настала пора извлечь на свет божий старинную фамильную карту и найти формулу философского камня.
Большой удачей было то, что недостающий элемент оказался ураном. Сегодня в мире его просто полным-полно. А поскольку люди так и не изменились, Харрисону Колдуэллу пришлось принять все меры предосторожности, чтобы его не поймали на воровстве урана.
Итак, облаченный в деловой костюм и вооружившись фотографиями двух человек, которые дал ему его “клинок”, Харрисон Колдуэлл, все более проникающийся сознанием своего высокого предназначения, встретился в одной из своих контор с джентльменом из Вашингтона.
Тот поблагодарил его за помощь в приобретении дома.
Колдуэлл сказал, что такой пустяк не стоит благодарности. Он всегда рад помочь другу.
Человек из Вашингтона поблагодарил его за то, что он устроил его дочь в самую престижную школу, несмотря на весьма посредственные знания и способности.
Какая ерунда, ответил Харрисон Колдуэлл.
Человек из Вашингтона сказал, что он не уверен, насколько этично то, что Колдуэлл открыл на его имя счет на золотой бирже.
Чепуха, ответил Харрисон Колдуэлл.
— Вы правда думаете, что тут нет ничего особенного? — спросил тот.
— Ну, разумеется, о чем разговор, — ответил Харрисон Колдуэлл директору Национального агентства по контролю за атомной энергетикой. — А кстати, не этих ли двух джентльменов вы имели в виду, когда говорили мне, что кто-то нам мешает?
Он пододвинул фотографии к своему собеседнику.
— Похоже. По-моему, именно они сейчас находятся на объекте в Мак-Киспорте. Мне кажется, они представляют какую-то из спецслужб, но какую именно, мне еще предстоит узнать.
— О, не беспокойтесь на этот счет. Я уверен, что сумею сам выйти на их след, — сказал Колдуэлл, и его черные испанские глаза сверкнули предвкушением схватки. — У меня будет вся информация, которую только можно купить за деньги.
Глава шестая
Дорожки вокруг дома Консуэло Боннер были усеяны трупами. В стекле зияла пулевая пробоина. Спустились сумерки, и только теперь мысли у нее в голове начали проясняться, тогда как за окном, напротив, становилось темно, как зимой.
Она готова была поклясться, что Римо и Чиун — если это, конечно, не сон, — спорят из-за того, кому убирать трупы — так, словно речь идет о мусоре, который пора вывозить. Если это не сон, то до нее донеслись слова старого корейца:
— Сколько я в него вложил, а он все пытается сделать из меня слугу.
И Римо как будто проворчал в ответ:
— Никогда не хочет за собой убирать.
Она попросила, чтобы на нее плеснули холодной водичкой.
— Зачем? — спросил Римо.
— Чтобы я проснулась.
— Вы не спите, — сказал Чиун. — Хотя я согласен, что такая неблагодарность и во сне не привидится.
— Вас хотели убить, — объяснил Римо.
Консуэло кивнула. Она подошла к простреленному окну и потрогала пальцем острые края пробоины. Римо наблюдал за нею. Она обернулась.
— Ясно, — сказала она. — Видимо, мы все-таки подошли к ним вплотную. Не станут же они убивать того, кто не представляет для них никакой опасности.
— Если только это не недоразумение, — заметил Римо.
— Или что-нибудь еще, — добавила Консуэло.
— Что вы имеете в виду?
— Это моя атомная станция. И отвечать мне.
— Иными словами, вам не хочется признать, что мы вам нужны.
— Я не нуждаюсь ни в чьем покровительстве, — сказала Консуэло. — Я в состоянии сделать все, что сделал бы на моем месте мужчина.
— Тогда почему вы не спасаетесь бегством?
— Потому что если я убегу, все станут вопить, что это из-за того, что я женщина. Я не побегу. — Она прислонилась к окну. — Ни за что не побегу. Не побегу. Не побегу.