– Все, что вам надо, я бы мог в полминуты вытрясти из него и его адвоката, – шепнул Римо Консуэло.
Консуэло метнула на него негодующий взгляд.
– Послушайте, мистер Брустер, вы, кажется, были тем самым диспетчером, который отправлял груз урана, который впоследствии исчез. Если быть точней, таких исчезнувших грузов было несколько, и все были отправлены в вашу смену.
– Мой клиент не обязан отвечать на этот вопрос.
– Его подпись стоит на накладных. На счетах. На расписках. Есть свидетельства работников завода.
– Вы что, станете преследовать его за то, что он выполнял свою работу? – спросил Голденсон.
– Может быть, вы потрудитесь сказать, каким образом он скопил полмиллиона долларов, если почти всю жизнь получал не более десяти тысяч? Ему только в самые последние годы повысили оклад. И как человек, получающий пенсию в двенадцать тысяч в год, смог купить квартиру стоимостью в три четверти миллиона?
– Америка – страна неограниченных возможностей, – сказал Голденсон.
– Значит, он получил эту уникальную возможность после того, как отправил несколько грузовиков по очень странному маршруту – например, на бульвар Кеннеди в Бейонне, штат Нью-Джерси? Но послушайте, мистер Голденсон, что ценного может быть в Бейонне, штат Нью-Джерси?
– Может быть, он именно поэтому и выбрал для грузовиков такой маршрут.
– Может быть, он именно поэтому немедленно открыл счет в золотых слитках и получил депозит в размере семисот пятидесяти тысяч долларов? И может быть, именно поэтому всякий раз, как груз не попадал по назначению, его счет возрастал на четверть миллиона?
Консуэло осыпала Брустера и адвоката вопросами. Она работала хладнокровно и весьма профессионально.
Брустер вспотел.
– Каждый человек имеет право заранее подумать о своей старости. И у каждого есть право на свои золотые годы, – сказал Голденсон.
Римо в нетерпении выстукивал ногой ритм. Ему не терпелось узнать, кто расплачивался с Брустером золотом за то, что тот отправлял уран такими странными маршрутами. Когда он это выяснит, не составит труда узнать, кто за всем этим стоит. Сколько бы ни было звеньев в этой цепочке, он разобьет их одно за другим, пока не доберется до главного. Он вышел на балкон, с которого открывался потрясающий вид на океан. С него веяло лаской и теплом. Чиун остался в комнате с Консуэло, адвокатом и подозреваемым. Римо был уверен, что из всего разговора Чиун не понял ни слова.
В самом худшем варианте нескольким жуликам удастся улизнуть. Но в целом в Америке граждане защищены от неправомерных действий властей больше, чем где бы то ни было. В этом между ним и Чиуном всегда будет разница. Для Чиуна ценность любого правительства определяется тем, насколько оно чтит Дом Синанджу. И это несложно понять: Синанджу – бедный поселок. На Римо вырос не в бедности. Еды у него было вдосталь всегда, а когда у вас есть еда и крыша над головой, вам начинает хотеться чего-то еще. Вам начинает хотеться того, что может дать только Америка. Хорошая страна, подумал Римо. Он был рад, что делает свое дело, хотя порой ему и казалось, что он плывет против очень мощного течения.
На океанской глади пестрели роскошные яхты. Далеко на горизонте он увидел отраженный стеклом луч солнца. Установленное на качающейся на волнах яхте, стекло каким-то чудом не двигалось. Все, кроме этого отражения, двигалось в такт волнам. Римо оглянулся и посмотрел в глубь комнаты.
Было похоже, что пока не вмешался Чиун, адвокат умело отражал наскоки Консуэло. Но теперь в разговор вступил Мастер Синанджу и стал задавать адвокату свои вопросы. Консуэло вышла из себя и велела Чиуну не вмешиваться.
Римо шагнул в комнату. Он попытался объяснить Консуэло, что с Чиуном не следует разговаривать в таком тоне, иначе она может начать свою тираду, но закончить ей уже не придется. На что Консуэло ответила, что им не удастся ее запугать.
Голденсон подмигнул своему клиенту. Чиун не обращал на Консуэло ровным счетом никакого внимания. Он говорил только с Голденсоном.
– А твоя мать знает, что ты носишь кроссовки? – спросил он.
Римо стал пристально смотреть куда-то в окно. Он делал вид, что знать не знает этого человека. Консуэло чуть не швырнула свои записи в мусорную корзину. Чиун не обращал на них внимания. Брустер самодовольно улыбнулся.
– Так знает или нет? – переспросил Чиун.
Голденсон посмотрел на Консуэло, потом перевел взгляд на своего клиента, словно вопрошая, откуда взялся этот псих.
– Так знает или нет? – опять спросил Чиун.
– Мне не известно, знает ли моя мать, какую обувь я ношу, – ответил Голденсон, снисходительно улыбаясь.