– Я подумал, что нас, наверное, разъединили, поэтому позвонил к портье, чтобы узнать, в отеле ли вы. Мне сказали, что вы как раз спустились. Послушайте, Чиун, у нас проблема. Я не могу говорить с вами по этому телефону. Вы можете мне сами позвонить?
– Да восславится имя твое в веках! С неизменным моим почтением... – молвил Чиун и, повесив трубку, зашагал к выходу.
Мотель, в котором остановился Римо, находился неподалеку. Все произошло раньше, чем Чиун предполагал. И все же Римо так преуспел в Синанджу, что было трудно сказать, где кончается Синанджу и начинается Римо – пока дело не доходило до неучтивости. Тут, конечно, давало себя знать его белое естество.
Женщина в номере Римо была в полном смятении. У постели сидел врач. Отняв стетоскоп от груди больного, он покачал головой.
Римо неподвижно лежал на кровати с закрытыми глазами и обнаженным торсом. На нем были только спортивные трусы. Тело его застыло. Висевшая на цепочке золотая подвеска сбилась к уху.
– Боюсь, уже слишком поздно, – сказал врач.
– Уберите отсюда этого белого, – приказал Чиун, обращаясь к Консуэло.
– Но это врач!
– Никакой он не врач! Он корейца от японца не отличит. Где у него лечебные травы? Где седина, спутница мудрости? Ему от силы лет сорок.
– Римо умер, – сказала Консуэло.
– Уведите его отсюда, – твердил Чиун. – Неужели и это придется делать самому?
– Ваш друг мертв, – сказал врач.
– Что вы понимаете в смерти! Что вы понимаете в смерти?! Вам доводилось убивать?
– Ну хорошо, мне надо оформить акт.
Чиун только махнул рукой. Если этот молокосос хочет самолично доложить начальству, какой он глупец, – это не его, Чиуна, забота.
Когда врач ушел, Чиун объявил, что Римо вовсе не умер.
– Тогда что с ним? С виду он совершенно мертв. Ни пульса. Ни дыхания. Врач сказал, что он умер.
– Его губит упрямство, – сказал Чиун. Он показал на подвеску, съехавшую Римо к уху. – Уберите это!
– Какой толк сейчас убирать какое-то проклятое золото? – недоуменно спросила Консуэло. Уже слишком поздно. Как старик этого не понимает?
– Уберите, – не унимался Чиун.
– Хорошо. Теперь это не имеет значения. Он был хорошим парнем, – сказала Консуэло. Ей захотелось на прощание поцеловать Римо в лоб, укрыть его простыней, чтобы он успокоился навеки. Но вместо того она через голову стянула с него цепочку с подвеской и протянула ее старику азиату. Тот в ужасе шарахнулся. Это был не просто шаг назад – это было какое-то движение, отбросившее его в дальний конец комнаты раньше, чем прозвучал шорох его одежд.
– Не подносите ее ко мне! Уберите. Она проклята!
– Да ладно вам, – устало молвила Консуэло.
– Унесите ее отсюда. Вон. Вон отсюда!
– Я не поняла, что я должна сделать? Подойти к первому встречному и сказать: “Не угодно ли золотую подвеску?”
– Унесите ее отсюда!
– Но она стоит не меньше нескольких сот долларов!
– Вон отсюда!
– Ушам своим не верю, – сказала Консуэло. – Ваш друг умер, а вас больше всего занимает жалкий кусок золота!
– Вон!
– Ну хорошо. Я ухожу. Но вы все-таки ненормальный.
– Червяку лебедь всегда кажется некрасивым, – сказал Чиун.
– Вы меня оскорбляете! – возмутилась Консуэло.
– Ну, кажется, мы наконец поняли друг друга.
Вернувшись, Консуэло увидела, что Чиун сидит рядом с телом. Она не поверила своим глазам: этот старый и верный друг, которого Римо называл не иначе как “папочка”, сидел на кровати и грозил покойнику.
– Ну вот, теперь мы сами убедились. Я не буду тебе говорить, что я давно это знал. Вот до чего тебя довела твоя гордыня! И самоуверенность. А все почему? Надо было слушать, что старшие говорят! Слушать и проявлять почтение к Дому Синанджу, которому ты стольким обязан, который так тебя любил. А ты! – Чиун помолчал и подобрался, дабы полнее выразить переполнявшее его негодование. – Ведь я не возражал против того, что ты служил помешанному императору, хотя на земле есть и по-настоящему почетная работа. Нет, не возражал. Единственное, что мне было от тебя нужно, – это немного уважения, но тебе и этого было для меня жаль! Я и это терпел. И твое неуважение к Синанджу, которое ты демонстрировал изо дня в день, я молча терпел! – Чиун снова замолчал и после некоторых раздумий воскликнул: – Нет, я не должен был это сносить! Вот результат! Вот как ты наказан! Я предупреждал тебя, и ты эту кару заслужил.
– Как вы можете? У меня от вас мурашки бегут, – не выдержала Консуэло.
– А еще и эта девка. Добропорядочная корейская девушка тебе не нравилась...
– И вы для этого выгнали врача? Чтобы читать нотацию покойнику?