Чиун с презрением посмотрел на последнюю подружку Римо. Мальчик совсем распустился. Факт налицо.
– Прошу прощения, мадам, – сказал Чиун.
– Что вы делаете?
– Я говорю с ним по-английски, потому что у него может на время пропасть память на корейский.
– Я не могу в это поверить, – рыдала Консуэло. Она покачала головой и опустилась на пуфик в углу комнаты. – Что я слышу?!
– Ах ты, Фома неверующий. Открой глаза. Взгляни на кончики пальцев. Если ты не в состоянии почувствовать, как к нему возвращается жизнь, потрогай хотя бы, какие они теплые.
– Я не хочу к нему прикасаться.
Чиун не стал спорить. Одним проворным движением руки он притянул ее к кровати. Она перестала плакать.
– Дотронься, – приказал он.
– Я не хочу, – сказала она.
– Дотронься!
Какая-то непреодолимая сила подняла ее руку и опустила на волосатую грудь Римо. Тело еще не остыло. Она почувствовала, как ее рука сильней вдавливается в грудь покойника. Ладонью она ощутила едва слышный толчок. Потом еще. И еще. Сердце билось!
– О Господи, – от изумления она разинула рот. – Вы вернули его к жизни!
– Да нет же, дуреха. Это не подвластно человеку. Даже я не в силах был бы сделать это.
– Но он ожил!
– Он и не умирал. Он был при смерти, но, почувствовав, что слабеет, заглушил все функции организма, чтобы это не совершилось так быстро. Это была не смерть. Это был глубокий сон в целях самозащиты. Я удивлен, что он сумел все сделать правильно. Он сейчас слышит все, о чем мы говорим. Так что будь осторожней! Не вздумай расточать ему похвалы! Я и так уже его испортил.
– Ни разу не слышала, чтобы вы сказали ему доброе слово.
– Говорил, говорил. И много раз. Вот откуда взялась эта самонадеянность. Вот почему я выставлен на посмешище и поругание.
– Когда он поправится?
– Когда я научусь сдерживать свои педагогические порывы. Только тогда он станет слушаться!
Римо чуть-чуть приоткрыл глаза, как будто в комнате было слишком много света. Медленно распрямился один палец, за ним – другой, пока наконец кулаки не разжались полностью. Грудь начала тихонько вздыматься, и Консуэло увидела, что он задышал.
– Он возвращается, – сказала она.
– Он и не уходил, – отозвался Чиун. – Если он будет себя хорошо вести, то мигом поправится.
– Вот и чудесно! – обрадовалась Консуэло. – Страна в опасности. У нас есть все основания полагать, что уран воруют как раз те, кто призван заботиться о его сохранности. Поэтому вся надежда только на нас самих.
– Ваша страна всегда в опасности, – проворчал Чиун. – Только и слышишь, что страна в опасности. У нас есть заботы поважнее вашей страны. Это не единственная страна в мире.
Римо застонал.
– Тихо, – сказал Чиун. – Настало тебе время послушать. Если бы слушал меня раньше с должным уважением, то не был бы сейчас здесь. Какой позор – разлегся в номере мотеля, да еще с незнакомой женщиной!
– Иными словами, вы не хотите помочь? Ему пришлось страдать, но что бы с ним ни случилось, он исполнял свой долг! – заявила Консуэло.
– Нет, никакой не “долг”. Это ему наказание за непочтение. Что такое – этот ваш долг? И что все его страдания? Ассасину страдать не полагается. Другим – пожалуйста, – сказал Чиун.
– Так вы не хотите помочь Америке?
Чиун посмотрел на женщину так, словно она и впрямь сошла с ума. Есть вещи, которые Римо должен понимать. Он должен знать, почему на этом золоте лежит проклятие. Он должен знать летопись Мастера Го, тогда он поймет, почему – стоило убрать подвеску – как его тело избавилось от злого влияния. Он должен опять начать думать правильно.
– Значит, вы нам не поможете?
– Я и так помогаю. Помогаю тому, кому я должен помочь.
– А вы знаете, что похищенного урана хватит, чтобы взлетели на воздух тысячи и тысячи людей? Ведь это страшные бомбы!
– Я не делал никаких бомб, – отрезал Чиун. О чем она говорит, эта женщина?
– Но вы можете помешать тем, кто хочет их сделать!
– Это кому? – не понял Чиун. Он теперь видел, что функции организма постепенно восстанавливаются – от кончиков пальцев сила побежала вверх. Он стал массировать Римо плечи. Потом пальцем приоткрыл губы и осмотрел десны. Хорошо. Цвет хороший. Процесс не успел зайти слишком далеко.
– Мы этого не знаем, – вздохнула Консуэло.
– Тогда как же я могу бороться с кем-то, кого я знать не знаю? Эта страна погрязла в насилии. Я видел по телевизору. Я знаю вашу страну! Здесь убивают Президентов почем зря, но при этом ни одного настоящего ассасина! Все дилетанты! Я знаю вашу страну, юная леди, – сказал Чиун. Он поднял Римо веки и посмотрел на белки глаз. Отлично. Зрачки тоже оживают.