— Умыли мы их, командир, — негромко произнёс Зыков, оператор электронных систем и заместитель Шелихова. — «Два» — «ноль» в нашу пользу. И ещё умоем, если опять полезут, — спасибо Каргину, боеприпасов у нас до второго пришествия хватит. А там, глядишь, и в столице решат так, как надо… Это наша земля.
«Не совсем „ноль“, наверно, — подумал Григорий. — Как там у Константина в первом взводе? Потери большие? „Диплодок“ мёл огнём, как заправский Змей Горыныч, — вряд ли всем Костиным бойцам удалось отсидеться за слоями термопласта… Да и остальным было несладко — перепахан весь периметр. А с боеприпасами — да, спасибо атаману. И сам мошной потряс, и другим не дал жадничать — найдётся, чем попотчевать гостей-миротворцев…».
— Запроси о потерях, — коротко распорядился он.
— Есть, командир, — отозвался Прохор и зашелестел клавишами пульта связи. Личные коммуникаторы были у всех повстанцев, но лучше работать по экранированному каналу.
Шелихов переключил визор на панорамное сканирование.
Несмотря на две яростные атаки и на предшествующие им ракетно-артиллерийские обстрелы, притулившийся в излучине реки городок пострадал не сильно. Досталось жилым домикам окраин, но здание автоматизированного завода и окружавшие его параллелепипеды служебных и подсобных помещений остались целёхонькими. И Григорий знал, почему — по этой причине его отряд и зацепился именно за этот городок, и теперь торчал у глобов костью в горле — ни проглотить, ни выплюнуть. А миротворцам непременно надо выковырнуть эту досадную кость, и поскорей. В столице-то оно может по-всякому обернуться…
Панорама разворачивалась неспешно, следуя стандартной компьютерной программе. Безоблачное синее небо и голубая дуга Дона выглядели безмятежно спокойными — и небо, и древняя река вдоволь насмотрелись на дела рода человеческого за века и тысячелетия. И пепельно-рыжая степь, располосованная надвое серым шрамом автомагистрали, тоже была спокойной. Чему ей, седой степи, так уж изумляться, на какую такую диковину дивиться? Видела она разные племена-народы, спешившие, суетившиеся и силившиеся возвести вековечное величие. Прошли они, прокатились и сгинули, позабыв на курганах каменных баб с изъеденными временем лицами. И равно упокоились в безымянных могилах порубленные татарскими саблями и скошенные казачьими пулемётами — им уже всё едино…
И только в одном месте — там, где автострада ныряла в редколесье, — шевелилось что-то, словно там ползали какие-то насекомые. Они. Глобы. Миротворцы, мать их в матрицу…
Глобы пришли на рассвете и с ходу атаковали отряд Григория, не утруждая себя переговорами. Да и о чём им было говорить с теми, кого они считали бандитами? Атаковали — и осеклись, подавились кровавой юшкой. Перегруппировались, прощупали боевые порядки казаков электроникой и пошли снова — уже основательней. И снова получили по зубам — вон он, их хвалёный «диплодок» (точнее, то, что от него осталось). А четыре лёгких бронепрыга и вовсе не дошли до переднего края обороны повстанцев — разлетелись ошмётками металла, разодранного прямыми попаданиям. И густо лежат вдоль дороги убитые — шелиховцы не попусту тратили огневой припас.
— Затихли, — пробормотал Григорий, следя за изображением на дисплее визора. — Это вам не…
Он не договорил.
Над деревьями сгустилась и задрожала белая завеса. А потом на ней прорисовались чётко различимые чёрные буквы кириллицы, сложившиеся в русские слова.
— Глянь-ка, Прохор, никак «жлобы» побеседовать с нами намерены. О чём, интересно мне знать?
— «Примите парламентёров» — прочёл тот через плечо командира и посмотрел на Григория. — Примем, Григорий Палыч?
— А почему нет? — Шелихов пожал плечами. — Всё равно вестей ждать. Пиши ответ турецкому султану. Можно без оборотов, труднопереводимых на международный.
Зыков кивнул и развернул над крышей коттеджа голографический псевдоэкран.
Они встретились на шоссе, в полукилометре от переднего края обороны. Григорий не собирался принимать парламентёров на позициях повстанцев, где «жлобы» запросто могли обернуться обыкновенными шпионами. Не будешь же раздевать их до трусов… Да и то нет гарантии — мини-сканер можно спрятать и во рту, или в какую другую дырку сунуть.
Глобов было двое. Без оружия — индикатор успокаивающе мигнул зелёным, а что в броне — так она давно уже стала почти повседневной военной формой, особенно в «горячих точках». Оба, судя по всему, не полуфабы, а из мидлов, и оба — смуглокожие.