– Воронихино… – задумчиво протянула Вероника Николаевна. – Наша местная достопримечательность. Да… Усадьба у нас правда разрушается. Местные власти из года в год обещают ее отреставрировать, но воз и ныне там… А жаль. Прекрасная архитектура. Если бы ее привести в порядок, можно было бы туризм развивать. Места у нас красивые. Но, как везде, хромает инфраструктура… Хотя, если с умом взяться за дело… Впрочем, это к вам уже не относится. – Усольцева замолчала, дотронулась до сережки, словно проверяя: на месте ли она. – Значит, вам нужно все, что относится к усадьбе…
– Да. Там такая зловещая история произошла когда-то…
Вероника Николаевна устремила на нее взгляд темных глаз.
– Да… история…
– Смерть молодой девушки…
– Это стало уже частью городских легенд… Знаете, в каждом городе есть свои легенды, которые передаются из поколения в поколение.
– Ничего себе легенда, если это самая настоящая быль…
– Никто же не знает, что там случилось на самом деле. Тело не нашли. Хотя свидетель видел ее мертвой… Там интересная история на самом деле была. Я, когда училась на историческом, покопалась в этом немного. Думала по научной стезе пойти в дальнейшем, но не получилось… Ученого из меня не вышло… – В голосе Усольцевой прозвучало неприкрытое сожаление. Она замолчала. Чайник тоненько свистнул и выключился.
– Вам зеленый или черный?
– Черный.
Вскоре перед Серафимой стояли чашка с чаем, сахарница, блюдечко с конфетами.
– А что вам конкретно нужно?
– Ну, все… хотелось бы посмотреть все, что есть.
– В газете где-то было, сохранилась фотография… Качество, конечно, не очень в то время было. Надо поискать. Вам сейчас или завтра?
– Лучше не откладывать…
– Ну тогда пойдемте, спустимся в архив…
– У вас вроде еще несчастный случай был больше года назад.
– Алена Розова. Для нашего города это была трагедия. Кстати, на эту землю наш местный олигарх претендует. Теперь он мэром стал. Ему надо комбинат расширить… А дети вроде ненужный интерес к месту привлекали. Одно время на него даже думали.
– Вот как!
Чай был допит. Вероника закрыла кабинет на ключ и пошла впереди Серафимы, цокая каблучками. Она была ниже ее сантиметров на пять. Войдя в зал для работы, она сказала Серафиме, чтобы та ждала ее здесь. Она скоро вернется…
В зале никого не было. Луч солнца падал на стол, у которого остановилась Серафима, она провела ладонью по нему. Он был теплым. Серафима подошла к окну… По улице ехали машины. На углу у магазина с вывеской «Продукты» увлеченно разговаривали две женщины.
Вероника вернулась с озабоченным видом.
– В архивном деле, в котором хранятся материалы, связанные с Воронихино, не хватает одной рукописи. Ничего не понимаю. Куда делась. У нас правда бардак в подвале, где архив хранится… – Она растерянно посмотрела на Серафиму.
– Как это может быть?
– Сама не знаю. Слушайте… вы сейчас очень заняты?
– Нет. Свободна.
– Хотите, я вас проведу туда… в усадьбу, вернее, в то, что от нее осталось. Не против?
– Ничуть. Я вам даже благодарна. Я сама хотела сходить, а тут вы предложили.
– Тогда давайте сделаем так… Вы пока поработайте в зале, куда я вас проведу и выдам те материалы, которые у нас есть. Через два часа я освобожусь, и тогда мы поедем в Воронихино. Идет?
– Хорошо, – кивнула Серафима. – Такой вариант мне подходит.
Вероника провела ее в небольшой зал, выдала папку с документами и ушла. Два часа пролетели быстро. Ничего интересного в документах не было: несколько копий старых газет, подшивка газетных статей советского периода, рукописный очерк краеведа, копия письма с призывом восстановить усадьбу, подписанного местными активистами. И все… Не густо… О какой пропавшей рукописи говорила Вероника?
Серафима задумалась. В зал заглянула Усольцева.
– Я освободилась. Можете подождать меня на улице. Только покормлю Наполеона, сделаю пару звонков. И все.
– Кто это? Наполеон?
– Рыбка, – рассмеялась Вероника. – Прожорливая и забавная.
На улице, в пыли, по-прежнему лежал пес. Он спал, ни на что не реагируя. Серафима отошла под дерево и тут же резко обернулась, ей почему-то показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Ощущение не из приятных. Но никого не было…
На машине Вероники они доехали до окраины города. Справа и слева тянулись серые пятиэтажки.
– Район называется «Гнилорыбье». В просторечии, конечно. На карте такое название не значится.
– Рыбный завод был?
– Не-а. Когда-то тут пруд находился, потом его засыпали. Перед тем как засыпали, рыба стала дохнуть, как будто бы знала что-то. Животные обычно все тонко чувствуют не в пример людям. Запах стоял, когда рыба подыхала… Отсюда название появилось и сразу на всю близлежащую местность распространилось. Теперь у нас в городе этот район только так и кличут.