Машину Вероника припарковала рядом с детской площадкой.
– Далее пешком. Тут правда недалеко. – Она критически осмотрела Серафиму. – Надо было кроссовки обуть.
– Взяла с собой. Но не подумала, что понадобятся сегодня. Так бы, конечно, надела их.
– Никто не знает, что когда понадобится…
– Это точно!
Вероника достала из сумки бутылку воды.
– Хочешь? У меня стаканчики есть. Кстати, давай на «ты». К чему нам церемонии разводить? Не бабки же мы старые…
– Принято.
Вероника разлила воду по пластмассовым стаканам. После они вышли из машины и направились вперед – по дорожке между домами.
За строениями шла глиняная яма, недалеко тянулся полосой лес. Вероника объяснила, что нужно добраться до этого леса, потом повернуть вправо. Пройти лугом; а там уже будет Воронихино…
– Когда-то я любила прогуляться там… Романтическое место. Усадьба еще целой была. Сейчас, конечно, разрушается, к сожалению, быстрыми темпами… И никому до этого дела нет.
На лугу цвел клевер и колосились зеленые метелки. Кое-где порхали бабочки, слетаясь на цветы. Потом снова поднимались вверх и кружились над травами…
– Искупаться бы, – сказала Серафима… – жарко. В такую погоду без воды испечешься сразу.
– Можно завтра взять купальник, сходить искупаться. Или сегодня вечером… Как ты?
– Можно… особых дел нет.
Чем ближе они подходили к месту, где находилась усадьба, тем сильнее стучало сердце у Серафимы… Вероника тоже посерьезнела. На лбу Вероники выступили капельки пота. То ли от жары, то ли от волнения. Пройдя луг, они свернули направо, через несколько метров оказались перед полуразрушенной усадьбой.
– Вот, – почему-то шепотом сказала Вероника, – это она…
Серафима остановилась. Вспомнились слова бабки: «Гиблое это место. Лучше туда никогда не ездить».
– Но почему? – спросила она вслух.
– Что? – Вероника остановилась.
– Это я так, – спохватилась Серафима.
Усадьба разрушалась. Это было видно сразу. Со здания облетела штукатурка, правая сторона почти обрушилась. В середине были стены и земля. Пола уже не было.
Серафима закрыла глаза, пытаясь представить, как все здесь выглядело когда-то.
вспомнилась присказка бабки. Серафима тряхнула головой, прогоняя наваждение.
– Не случайно сюда все бегают, – задумчиво сказала Усольцева.
Они заглянули внутрь: на красной стене была нарисована черной краской звезда, под ней – странный знак.
– Мальчишки хулиганят… – обронила Вероника, – забираются сюда. Курят. Что-то похуже делают. – Она кивнула на небольшой потушенный костер. – Говорят, тут даже кошек жгут. Притягивает это место как магнит всех чудаков, садистов, фриков. Даже из других населенных пунктов одно время сюда приезжали. Разгоняли эти сборища с помощью полиции. А также всяких маленьких уродцев сюда тянет.
– Почему маленьких?
Но Вероника ничего не ответила…
– А что насчет бывших владельцев усадьбы?
– После Октябрьской революции все уехали. Когда-то был тут детский сад. После – трудовая коммуна. Потом все стало никому не нужно. Сейчас эту землю хочет купить Мосолов Сергей Аркадьевич. Наш местный олигарх. Недавно мэром стал. Эта усадьба ему, конечно, ни к чему. Он все разрушит, сделает по-своему… Ему земля эта нужна. А усадьба только мешает большим планам. Как бельмо на глазу.
– Прошлое уходит.
– Не всегда, – загадочно сказала Вероника. – Ну что? В обратный путь…
По дороге в Гнилорыбье, где оставила свою машину Вероника, они шли в молчании, потом Вероника подбросила Серафиму до магазина недалеко от дома, где та сейчас жила; обменявшись телефонами, они договорились через три часа встретиться у здания архива и пойти на речку.
Дома Серафиму ждала Жанна.
– По делам ходила?
– Да.
– И как?
Было видно, что Жанну томит любопытство…
– Была в архиве. Познакомилась с Вероникой Усольцевой, заместителем директора…
Серафима решила, что скрывать свои «движения» ей особого смысла нет. Рано или поздно все раскроется, как это бывает в небольших провинциальных городах. Кто-то кому-то непременно проболтается; пойдет волна разговоров, слухов. Ей нужен человек, который знает ситуацию изнутри… Жанна из таких…