"Ну вот, явись сейчас ко мне тот самый Дух Земли, разве я упущу возможности, которые при этом откроются? Ну вот, явись!"
В соседней комнате послышался шорох шагов, и в щель неприкрытой двери Олег Петрович увидел человека, остановившегося в столовой.
"Не запер дверь, - подосадовал Олег Петрович, - вот и принесла кого-то нелегкая".
- Кто там? - хрипло окликнул он совсем не любезно.
- Я тот, кого ты хотел видеть, - ответил человек, оставаясь на месте. Он был среднего роста, чисто выбритое лицо с серыми глазами, прямым носом и очень широким лбом кого-то напоминало. Донесся слабый запах одеколона.
"Не из парикмахерской же он в такую пору!" - подумал Олег Петрович и ногой отворил дверь настежь.
- Но кто же вы, я что-то не припоминаю? - спросил он вежливее.
- Ты только что осудил Фауста и похвалялся своей волей, ты заклинал "явись", вот я и явился.
- Не может быть! - вскочил Олег Петрович, а в голове пронеслось: "Дурачит меня какой-то проходимец! Но не ясновидец же он, чтобы знать о Фаусте!".
- Вот именно, - все так же спокойно подтвердил незнакомец. И сразу же ты попал в тупик: уж если я проходимец, меня надо вышвырнуть, а если нет, значит, придется поверить в сверхъестественное. За что же ты порицал старика? Твой разум так же заметался, как и у Фауста.
- Не верю! - заорал Олег Петрович и от крика совсем озлился. - Сейчас я погляжу, каков ты дух! - и, схватив подвернувшуюся под руку бутылку, он запустил ее в гостя, целясь в лицо. Бутылка ударилась о стену, брызнула осколками, а комната оказалась пуста.
- Ну все. Я допился до бреда, - заключил Олег Петрович и, снова сев к столу, обхватил голову руками. - Попробуем разобраться спокойно и последовательно, - взбодрил он себя через минуту и, достав из стола лист бумаги, начал старательно записывать:
1. Я пьян - это бесспорно и абсолютно реально.
2. Ни бога, ни духов, ни привидений нет; об этом мне известно с детства.
3. Я только что видел какого-то духа и разговаривал с ним. Правда, это могло быть и не привидение, а физическое явление, с непостижимыми для меня свойствами. Не голограмма ли это?
4. На основании п.1 проще заключить, что до п.3 я допился, как допиваются до чертиков. Отсюда - предварительный вывод: проспись старый пьянчужка и прочитай свою бюрократическую писанину на свежую голову.
Придя к такому заключению, Олег Петрович выключил ангела и, не раздеваясь, лег наискосок на широкую двухспальную кровать. Свет полной луны проступил на письменном столе и стал удаляться все дальше и дальше от темнеющего ангела.
3
В глубине конструкторского бюро размещалась со своим столом веселая копировщица Люся, а через стенку от нее был кабинет самого заведующего бюро. Из-за этого соседства с начальством и по молодости лет Люся сделалась чем-то вроде внештатного секретаря Льва Васильевича: постучит он в стенку, Люся к нему зайдет и спешит с каким-то поручением. Вот и сегодня, посетив кабинет, она встала в позу глашатая и возвестила:
- После звонка конструкторам и сметчикам не расходиться - будет производственное совещание. Копировщицы и прочая пузатая мелочь может быть свободна.
- Осчастливила, Люсенька! - фыркнула Афина Паллада, с треском перевернув свою доску. Ее кульман находился наискосок и несколько сзади рабочего места Олега Петровича, что заставляло его всегда следить за собой. Он же оказывался первым, на кого изливалось ее раздражение в подобных случаях.
- Как будто нельзя было предупредить заблаговременно; у каждого же свои дела, планы, а за десять минут до звонка ничего не успеешь перестроить...
- Если любит - подождет, - лукаво пропела Люсенька, складывая рейсфедеры и убирая в сумочку какую-то мелочь из стола.
Олегу Петровичу спешить было некуда, внезапная задержка ничего у него не нарушала.
Впрочем, долго ждать не пришлось; только что отзвенел звонок, а у входа уже появилась долговязая фигура главного инженера, назначенного главком всего лишь два месяца назад и еще не ставшего привычным и "своим". Он поспешно прошел в кабинет завбюро, где оставил шубу, и тут же снова появился вместе с Львом Васильевичем, который сел за Люсин стол и объявил:
- Секретаря сегодня не надо. Посовещаемся, так сказать, в тесном кругу, без всякого протокола. Артем Артемович выскажет нам некоторые претензии, а нам надлежит сделать соответствующие выводы. Прошу вас, Артем Артемович!
Лев Васильевич достал свой знаменитый карандаш и начал перекатывать его между пальцами.
Речь пошла о новом аппарате СК-12, который спроектировали еще в прошлом году, а в этом уже изготовили в цехе головных образцов, успели испытать у одного из заказчиков и проводили теперь некоторую модернизацию и доводку.
- Вы ожидаете, что я стану вас приветствовать и поздравлять? прищурился главный инженер и, выдержав паузу, огорошил: - Драть вас надо за такое творчество! Вы что же думаете, дирекции завода только и забот, чтобы ваши конструкции проверять? А о плане завода сами вы хоть когда-нибудь задумываетесь, беспокоитесь?
- Простите, а чем плоха конструкция СК-12? - не выдержал Иван Семенович, больше всех причастный к выпуску нового аппарата.
Иван Семенович был инженером старой формации, из тех, кто когда-то носил форменную - "умную" - фуражку и щепетильно относился к своему званию. Он был отличным специалистом, но имел, на свою беду, невзрачную внешность. Маленький, полненький, с пуговкой носика на кругленьком лице, с маленькой бородкой и лысиной, которую было уже не прикрыть жалкими остатками седых волос. Он знал, что производит невыгодное впечатление, и из-за этого всегда горячился. За всю жизнь он так и не поднялся выше конструктора первой категории. Новый аппарат был, в основном, его, детищем, он им гордился и сейчас готов был, кажется, наговорить лишнего.
- Я попросил бы, - хорохорился он, - воздержаться от необоснованных обвинений и изложить претензии предметно. Испытания СК-12, как-никак, показали очень неплохие результаты.
- Я имею в виду не работоспособность аппарата, а его вес и стоимость, уточнил главный инженер. - После модернизации он стал на семьдесят два килограмма легче и дешевле чуть не на полтораста рублей!
- Так и слава богу!
- Которому... богу, Иван Семенович? Богу, может, и приятно, а какой дьявол теперь и какими чудесами возместит нам недовыполнение плана по весу и в рублях? Вы что, не знаете, сколько этих аппаратов? Помножьте-ка их число на разницу в стоимости! Из своего кармана этот дефицит не покроете: зарплаты всех вас, здесь присутствующих, не хватит. Кто же возместит разницу - Пушкин?
- Ничего не пойму, - вмешался Погорельский, зять Ивана Семеновича, молодой, стройный инженер, не так давно пришедший из армии. Его строгое лицо с чуть косящими из-под густых бровей глазами всегда было непроницаемым, а высказывания кратки и лаконичны.
- Модернизацию мы проводили не в подполье, - продолжал он, - на чертежах расписывались и Лев Васильевич и вы, а экономия должна только приветствоваться!
- Ну, знаете ли, вы еще молоды, - возразил Артем Артемович, - но здесь есть опытные инженеры! В производстве помимо конструкций играет роль еще и стратегия. Да, подписал я все чертежи, но у меня же не только этим голова занята. Тут, конечно, большая часть вины падает на вас, Лев Васильевич. Уж вы-то могли бы задержаться с передачей калькуляции в плановый отдел до нового года! А те тоже ничего не сообразили и представили все в главк... В общем, подвели вы, товарищи дорогие, завод своим легкомыслием. Теперь думайте, как выйти из положения.
Главный инженер устало опустился на стул сбоку от Люсиного стола и с подчеркнутым безразличием уставился в окно, за которым уже сгустилась темнота. Молчание затянулось, усиливая общую неловкость. Лев Васильевич, по-видимому, решил, что ждут его вмешательства.
- Кто желает высказаться? Смелее, товарищи, смелее!
И тут Олег Петрович не усидел:
- В "Крокодил" бы вас всех с такой проблемой! - вырвалось у него. Ведь это же надо сообразить, упрекать людей за то, что они создали вещь лучше и удобнее прежней! А уж обвинение в том, что КБ и плановики не придержали новую калькуляцию, вообще чем-то близко к призыву заняться мошенничеством.