Юки не стал ни подтверждать, ни опровергать бредовую догадку, только раздраженно тряхнул головой:
— Сказал же, я полукровка!
Теперь кусочки мозаики встали на свои места. Каким бы жестоким ни был Ниас, к нему привязывались до состояния невменяемости, будто он наркотик. А к полукровке Юки испытывали симпатию, может, даже любовь и желание позаботиться о нем.
— Кстати, ты можешь почувствовать Ниаса? — спросил Корин почти скучающим тоном светской беседы, на самом деле боясь услышать отрицательный ответ.
Юный, еще не пробудившийся, демиург прислушался к собственным ощущениям, в подробностях вспомнил лицо ангела, сосредоточил все внимание на серебристых радужках глаз и просто пожелал видеть этими глазами. Юки не знал наверняка, правильно ли он делает, действовал интуитивно, не раздумывая. И сам удивился, едва не упустив смутные видения, когда увидел старые обои зеленого цвета, маленький кухонный стол возле окна и старушку, сидящую за ним. Узловатые старческие руки быстро и юрко стучали спицами, она что-то говорила, но звука не было. Словно через силу, огромными трудами, Юки перевел взгляд за окно — обычный дворик, каких на его родине были тысячи, занесенный снегом.
— В моем мире, в моей стране. — сказал медиум — Там какая-то старушка, она что-то ему говорит.
Заклинатели почти не дышали, они заворожено смотрели, как Юки сверлит комнату отсутствующим взглядом тусклых, словно помутневших, зеленых глаз.
— Большего сказать не могу. Могу описать бабушку.
— Да ему цены нет! — восхитилась девушка — Тут такой дар! Так далеко увидеть даже еще не мертвое, а живое существо — тут клан Ходящих за Грань отдыхает!
— Ошибаешься. — парень посмотрел на нее — Ниас не живой. Он мертвый.
Ответить на это заявление никто не успел, никто не успел даже просто пошевелиться. Ослепительно белая вспышка и волна пришедшего за ней жара смела присутствующих, словно цунами, Анну больно приложило спиной о камин, Эли вместе со стулом снесло к стене, Корина сбросило с дивана. Когда заклинатели сумели наконец-то проморгаться и собраться, ни света, ни жара не было. И вместе с ними пропал драгоценный медиум.
Никогда в жизни Лира еще не чувствовала себя одинокой и потерянной. Она вообще раньше не задумывалась об этом. Охота, ночная жизнь, отдых в одиночестве — это было нормально. Но теперь, возвращаясь домой из ночных клубов, она открывала дверь своей квартиры и ощущала надежду, что сейчас увидит высокую гибкую фигуру, гладкие черные волосы рваными прядками и серебристые мерцающие глаза, похожие на звезды. И эта надежда рушилась с треском, когда раз за разом ее встречала только тишина и пустота. Куда же этот ангел исчезает? К кому он уходит? И неприятное, царапающее изнутри, болезненное чувство мешало ей нормально дышать.
Лира подтянула к груди голые коленки и тяжело вздохнула. Охота прошла неудачно, она и думать не могла о еде, все мысли занял треклятый Ниас, и потому еду увела другая цыпа. Вот и сидит она теперь голодная, в одиночестве вдруг переставшей быть уютной квартиры, на полу и думает о том, где может еще гулять ангел. Один раз она попросила своих знакомых людей присмотреть, куда он исчезает, сказать ей хотя бы в каком районе города он является. Сама не могла, потому что боялась, вдруг ангел заметит слежку и оторвет ей ее хорошенькую голову.
Оказалось, Ниас периодически сбегает от нее на окраину города к какой-то бабусе. Демоница просто поверить не могла в это. Променять красивую молодую демоницу на дряблую старую человечку — это выше какого-либо понимания. Что он там вообще забыл?
И Лира начинала медленно сходить с ума от того, что ангел не обращал на нее чисто мужского внимания, и что уходил и приходил, когда ему заблагорассудиться. Ей хотелось просто взять и привязать его к стулу в своей квартире. И одновременно вместе с этим нелепым желанием обладания, она боялась его. Что нужно сделать, чтобы он был только с ней? Убить старушку, к которой ангел так привязан? Нет, сама она этого не сделает, ей жизнь дорога. А что, если чужими руками, и потом замести следы, убив исполнителей? Это, пожалуй, лучший план, чем лезть напрямик.
Ангел сидел на маленькой кухоньке, как сотню раз до этого, и смотрел на бабулю, на ее добрую улыбку, на ее шустрые пальцы, плетущие что-то узкое и длинное из шерстяных ниток. Мерно стучали спицы, бабуля напоминала ему, чтобы он не забывал есть, и улыбалась. Что означала эта ее улыбка, ангел не знал, но смотреть на нее ему нравилось. И он так и застывал с ложкой в руках, глядя на старческое испещренное морщинами лицо.
— Бабушка, почему люди улыбаются? — спрашивать он не хотел, вопрос сам слетел с губ. Да и просто захотелось послушать ее голос, ведь все равно не поймет то, что она скажет.
— Когда на сердце радостно, тогда и улыбаются. Улыбка это же, как маленькое солнце, если она от сердца, то тепло от нее исходит.
Ниас не понял, почему это улыбка от сердца идти должна. Он же тоже улыбаться умеет, просто растянет губы, и уголки вверх поднимет, вот и улыбка. Что он бабе Тосе и продемонстрировал. На что старушка посмеялась и сказала:
— А теперь возьми зеркало и посмотри, как это делаешь ты.
Ангелу стало интересно, он принес зеркало, сел напротив бабушки и посмотрел. Ну, улыбка. Перевел взгляд на женщину — та же улыбка, но не та, не такая. У нее и глаза сияют, как у молодой девушки, и от улыбки… тепло? Ниас отчетливо почувствовал, что ему тепло от улыбки этой старушки, он греется возле нее, словно она — солнце. И первое в его жизни воспоминание хлестнуло наотмашь, отозвалось в голове острой болью. Он отчетливо увидел маленького мальчика с растрепанными бордовыми волосами и раскосыми серебристыми глазами. Ребенок бегал по поляне, что-то кричал и улыбался. И от этой его улыбки Ниасу было тепло и легко, словно когда-то он умел летать.
— Что с тобой? — старушка отложила вязание — Али голова болит?
— Нет, не болит. — ангел тряхнул головой, отгоняя видение. Он не особо хотел вспоминать, какая разница, что там было?
— Хорошо. — старушка успокоилась и снова взялась за спицы — А то возьми аспирин в аптечке, мигом все пройдет.
Она что-то еще говорила, но у Ниаса не шел из головы образ мальчика. Он смотрел на бабушку, но не видел. И опомнился только тогда, когда взгляд медленно и нехотя пополз в окно. Ощущение, что кто-то смотрит его глазами, было острым и неприятным. Ниас изо всех сил уцепился за образ этого кого-то, он отчетливо видел похожее на него самого лицо, большие зеленые глаза, рваные прядки длинных русых волос, и просто шагнул к нему, потянулся всем своим существом.
Старушка охнула и выронила спицы из рук, это было последним, что он услышал, прежде чем растворился в горячей вспышке белого света. Вот этот паренек, всего на пол головы его ниже, сумел посмотреть глазами ангела? Ниас не думал ни мгновения, сгреб мальчика за шиворот и шагнул обратно. Они не были знакомы, ангел его не знал, но почему-то ему нестерпимо захотелось убить его, убить немедленно. Просто взять и переломать хрупкое человеческое тельце. И ангел убил бы, не промедлив и секунды, просто потому, что захотел. Остановил знакомый и близкий голос бабули:
— Илюша, кто это?
Ниас перевел взгляд на бабушку, на ее встревоженное испуганное лицо, и мысль об убийстве слабого человечка стала омерзительной.
— Не знаю. — ответил он и, прихватив оцепеневшего от шока мальчишку под мышку, вышел из квартиры.
Ангел и сам теперь не знал, куда ему девать свою неожиданную добычу, и зачем она вообще ему нужна. Он вынес парня на улицу, поставил в сугроб и внимательно вгляделся: тонкокостный, изящный. Лицо похожее на ангельское, тоже красивое, с тонкими чертами. Глаза огромные, зеленые, и смотрят так, будто пытаются увидеть, что у Ниаса внутри.
— Ты смотрел моими глазами. — безэмоционально просветил он паренька.
— Ну, смотрел. — Юки не стал отпираться — Случайно вышло.
— И кто ты?