— Злой ты. — наигранно обиделся глава Кричащих — А вообще, я по делу. Суккуб, живущая в одном из отражений Земли, ищет встречи с тобой. Говорит, что знает Ниаса.
Корин молчал целую минуту, а потом рассмеялся:
— Нет такого демона, который не знает Ниаса! Может, раньше и был, но теперь его знают все! Демонская почта хорошо работает.
— Даже очень хорошо. И она упомянула Юки.
— А вот это уже интересно. — колдун поднялся на ноги, пошатнулся и внезапно понял, что Виар поддержал его, не дав упасть — Веди меня к ней.
— А как же пенсия? — съязвил демон.
— Пенсия у меня будет в гробу! — нетрезво объявил Корин.
— Ну, как хочешь. — усмехнулся Виар и открыл портал в свои владения.
Их встретила красивая блондинка, такая изящная, такая соблазнительная, с идеальными пропорциями и формами. Однако Корин не мог не отметить того, что и эта девица годиться ему во внучки. И лишь усмехнулся, когда суккуб обижено надула губы, заметив, что челюсть у него не отвалилась при виде нее, и слюной он тоже захлебываться не спешил.
— Вот уж не знала, что знаменитый Ково на самом деле алкоголик. — томным низким голосом произнесла она, брезгливо сморщив хорошенький носик.
— Даже будучи в недельном запое, я без труда пошинкую тебя на шашлык. — вежливо улыбнулся колдун — Зачем меня искала?
— Я по демонскому «радио» услышала, что ты первый, кто нашел Ниаса. Будь так любезен, убери от меня своего бешеного ангела, он дурно на меня влияет.
— Что, такой развратник, что даже суккубы спасаются бегством? — хохотнул Виар.
К нему-то демоница примчалась растрепанной и полуголой, а перед заклинателем пытается держать лицо. Хотя саму колотит от ужаса.
— Нет, ему вообще наплевать на эту сторону жизни. И его совсем не интересует тот факт, что без интима суккубы умирают. Оккупировал мою квартиру, запер меня с каким-то там Юки, которого и трогать-то нельзя, а если и можно, то хрен поймаешь. И под угрозой смерти заставил меня неделю сидеть без еды, и пускать слюни на единственный источник жизни в лице нескладного мальчишки, который медиум. Только вот где же медиумов учат бегать порталами, да так, что даже ангел найти следов не может. И вообще, похоже, спятил ваш Ниас.
К концу ее монолога у обоих мужчин разболелись головы. Корин, тот вообще потребовал еще вина, сказав загадочную фразу «без ста грамм не разберешься», плюхнулся на ближайший стул и, устало воззрившись на блондинку, произнес:
— А теперь еще раз и не тараторь, как птица-говорун. Почему Юки нельзя, а если можно, не поймаешь?
— Ниас запретил его трогать, сказал, что голову открутит.
— А он, Юки, что делал у тебя?
— Сидел целую неделю на подоконнике. Не разговаривал почти, язвил только.
— А дальше что?
— Через неделю явился Ниас, и такое началось! Он назвал этого Юки Никитой, и еще каким-то другим именем, схватил его за волосы… — на этом глаза суккуба стали столь мечтательными, что впору было представить эротическую сцену, — и давай его уши разглядывать!
— Стоп! На хрена Ниасу уши Юки?
— Да почем мне знать?! Может, его возбуждают уши молоденьких мальчиков! — пожала плечами девушка — А потом говорит ему: «Кто ты? Ты не младший бог».
— Чего??? — вконец запутался колдун.
— А он такой ему как крикнет: «Живо отпусти меня, засранец!». Ниас и отпустил. А тот возьми — и исчезни. И все, ангел твой взбесился, по полу катался, волосы на себе драл везде, куда руки дотягивались.
Корин честно пытался представить себе происходящие, со слов суккуба, события — не вышло, вышел только нервный тик.
— Где Ниас бывает? Давай мне координаты.
— Что с тобой, сынок? — встревоженно спросила старушка.
Ниас уже битый час сверлил ее неподвижным отсутствующим взглядом и молчал. Он вспомнил, что это он убил всю ангельскую расу, всех, до единого, но не мог вспомнить, почему это сделал. Отчего он был в такой ярости, что без колебаний убил даже собственного внука — Роира? И что-то внутри Ниаса нестерпимо ныло, болело, заставляло страдать.
Он и сам не мог понять, зачем пришел к этой женщине, тем более, после того, как узнал, какой он монстр. Чего хотел он от старушки? Если она узнает, что он совершил, то вряд ли станет смотреть на него такими ласковыми добрыми глазами. Но он все же сказал:
— Я вспомнил, что я убил весь свой народ. — и испытующе посмотрел на бабушку, но та даже не пошевелилась — Свой мир и свою семью. Все это сделал я.
— Зачем? — спросила женщина.
— Я не помню причины, словно был не в себе. Хотя, чтобы убить, мне не нужна причина. — голос вышел подавленным, полузадушенным — Я убийца. Жестокий, циничный и беспринципный.
— Это не так. — старушка завершила свое вязание, отложила в сторону длинный шарф и с нежностью, свойственной только матерям, воззрилась на ангела — Я же вижу, что тебе больно. Ты каешься, сожалеешь, что сделал это. Значит, сердце у тебя еще живое, не беспринципный ты, и не циничный.
— И что мне теперь делать? — Ниас впервые за всю жизнь чувствовал себя таким подавленным.
Сам не зная, зачем, он сполз на пол и обнял ноги старушки. Ему было нужно это, необходимо, как воздух. Словно маленький ребенок, он искал прощения у нее, как у собственной матери, нуждался в ее любви. Баба Тося, хоть и была напугана таким откровением, но, словно почувствовав тонкую грань внутреннего равновесия этого существа, сделала то единственно необходимое, что могла: запустила пальцы в черную гриву волос, подарила этому существу все свое тепло до капли.
— Если натворить смог, то и исправлять тебе же. Нет смысла убиваться, сынок, нужно все исправить. Семью ты уже не воскресишь, родню не вернешь, но ты можешь сохранить другие семьи, другие жизни. Я знаю, что ты многое можешь. Не будет тебе покоя, пока не уравновесишь свои злодеяния своими добрыми деяниями, а там и перевесишь чаши весов. Пока живой ты, еще не поздно изменить свою жизнь.
— Откуда ты все это знаешь? Мне много веков, я много народа убил, в этом мне нет равных. И я никогда не испытывал усталости от того, что убивал. Мне никогда не было так… горько. Я больше не хочу вспоминать.
— Я обычная женщина, человек. Человеческий век короток, и не многие успевают понять простые истины. Я потеряла всю свою семью, Ниас. Только через горечь потери постигается что-то действительно важное. И ты тоже обязательно поймешь, как тебе жить, и как поступать. Определись, какой путь тебе выбрать, и иди по нему, не сворачивая. Не проходи мимо слабых и беззащитных. Если был убийцей — стань защитником.
Над этими словами ангел думал долго. Когда-то по собственной прихоти он спас старушку-человечку, а она стала для него единственным утешением, когда вернувшаяся память разбила его на осколки. Ангел никогда не верил ни во что, но теперь он верил в судьбу.
— Я стану, бабушка. — перед глазами встала крохотная руна у самой кромки русых волос, он вспомнил, что такие бывают у демиургов — Кажется, я уже понял, кого мне стоит защищать. Он сможет исправить все, потому что он Примиряющий.
— Примиряющий? — улыбнулась старушка — Тогда пусть он помирит тебя с самим собой. Он сможет?
— Я думаю, что он сможет все. Я благодарен тебе за то, что ты встретилась мне. Ты помогла мне.
— Нет, сынок, это ты нашел меня. Хотя, может, за то, что помогла тебе, мне найдется местечко в раю.
На этом пожилая женщина и ангел расстались, но не попрощались. Вынужденное одиночество каждого сделало их почти семьей, потому ни он, ни она не сомневались в том, что они еще увидятся.
— Готовишься как к решающей битве. — хмыкнул Виар, глядя, как колдун вытачивает руны на хрустальном колышке — Может, помощь нужна?
— Надеешься получить ангельскую кровь? — криво ухмыльнулся Корин.
— Нет, она мне больше не нужна. Я не хочу ни войны, ни мирового господства. Я просто хочу жить своей обычной жизнью, устал от всего этого безумия. Кстати, почему бы и тебе не выйти из игры?