Два больших стеклянных книжных шкафа стояли по обе стороны от двери. За ними золотился корешками "Брокгауз и Ефрон". Многотомный энциклопедический справочник ему подарили сослуживцы на пятидесятилетний юбилей. Подарок абсолютно бесплатный для даривших, - случайно на складе в штабе округа отыскался завезенный туда еще из оккупированной Германии огромный ящик с книгами. Какой-то ушлый офицер собрал в германской библиотеке русские книжки и притащил их в Москву. Но, видно, не успел воспользоваться трофеем: то ли перевели в другое место, то ли арестовали, то ли послал добычу впереди себя, а сам затерялся по дороге.
Отставной полковник никогда к этим томам не притрагивался, а шкафы всегда держал закрытыми на замочки. Письменный стол тоже был старый, практически не пользованный, с балюстрадкой с трех сторон, с зеленым сукном, прикрытым толстым стеклом. Причина злости у полковника была прежняя - то, что жена не открыла ему дверь подъезда. Но кричать на супругу он не решался. Полковник, которого в свое время до дрожи в коленях боялись все младшие по званию, до умопомрачения боялся собственной жены. По собственному опыту он уже знал, если не направит злость в другое русло, она непременно сыграет злую шутку: то ли приступ сердечный случится, то ли инсульт.
Как и положено, в кабинете отставного полковника стоял телефонный аппарат, старый, черный, с увесистой трубкой, подсоединенной к корпусу при помощи длинного шнура в изящной кожаной оплетке. Из всех телефонов бывший полковник на память знал лишь - 01, 02, 03, 09. Как истинный командир, он умел сводить свои задачи к минимуму и по максимуму нагружать подчиненных. Если не мог направить энергию злости на то, что было ограничено стенами его квартиры, то телефон как раз и являлся окном в мир, через которое злость можно было слить без последствий для себя, как сливают позавчерашний суп в унитаз.
Сидя в кабинете за солидным письменным столом, бывший полковник вновь ощущал себя человеком, облеченным властью. Трубка старого телефона удобно легла в руку, и палец уверенно крутил диск аппарата - 09.
- Девушка, мне телефончик службы, которая борется с бродячими животными.
- Такого названия не существует, - спокойно, так, чтобы ее нельзя было упрекнуть в невежливости, ответила оператор. - Если вы мне дадите точное название организации, я сообщу вам телефон.
- Что вы себе позволяете? - брызгая слюной, разразился гневом бывший полковник. - Я не обязан знать, как называется контора!
- Я тоже не обязана, - вежливо вставила оператор. - У вас есть еще какие-нибудь просьбы?
- Да найди-ка ты мне номер этой живодерни! По голосу девушка почувствовала, что звонит старый вздорный старикашка, который будет только рад тому, если его пошлют подальше, и уж тогда станет доставать все начальство, которое ему только известно. А если у него еще имеется опыт в писании кляуз, то сочинит гневное письмо на имя министра связи, а копию пошлет в приемную президента.
Быстро прокрутив в уме возможные катаклизмы, девушка вкрадчиво произнесла:
- Подождите минутку...
Не прошло и тридцати секунд, как она сообщила отставному полковнику номер соответствующей службы. Она даже повторила номер дважды, вопреки обыкновению, убедившись, что звонивший успел его записать. Бывший полковник вывел его на краю газеты синим, тридцатилетнего возраста карандашом, на одной из граней которого золотились малопонятные современному поколению слова "Сакко и Ванцетти".
- Живодерня, - засело в голове у отставного полковника хлесткое слово.
Он повторял его, накручивая диск. Слово вполне соответствовало его сегодняшнему состоянию. Он с радостью отправил бы упрямую жену именно в это учреждение, но приходилось прибегнуть к сублимации, заменить недоступные объекты доступными.
- Вашу мать, - кричал бывший полковник в трубку, - развели в столице нашей родины бардак! В самом центре от бродячих котов не пройти, заразу разносят, лишаи стригущие, бешенство!
- Я вас поняла, - ответила диспетчер. Длинную тираду она выслушала, отведя трубку от уха. - Назовите ваш адрес, пожалуйста.
- И что, можно подумать, вы сразу же приедете?
- Почему сразу, возможно, завтра, возможно, послезавтра.
- Рассказывайте сказки!
- Я записала вашу жалобу. Еще какие-нибудь пожелания есть?
- Я проконтролирую, - крикнул полковник.
- Надеюсь, вы не забудете потом написать благодарственное письмо? съязвила диспетчер и повесила трубку.
- Черт знает что, - говорил бывший полковник, уже сидя на кухне возле жены, - они просто не представляли, с кем разговаривают! Будто со мной можно обращаться как с последним оборванцем!
Старушка острым, как кончик гвоздя взглядом, оценивающе посмотрела на супруга:
- Тебе не очень долго пришлось ждать во дворе?
- Почему ждать, я покурил и вернулся.
- А дверь с кодовым замком преодолел?
- Сам открыл.
- По-моему, тебе помог наш сосед.
"Вот же, сучка, - подумал старик, - все в окно видела, а поленилась даже кнопку нажать, мужа родного впустить. Ей бы только на живодерне работать".
Окно в кухне выходило во двор - на площадку перед невысоким заборчиком. Все машины разъехались, и котенок в гордом одиночестве сидел на сером выцветшем асфальте, старательно себя вылизывал, не зная о том, что существует такая примета: если кот моется, то это к гостям. А гости случаются разные.
***
Андрей Мещеряков старался встречаться с Забродовым не реже одного раза в десять дней, даже если во встрече не было необходимости. Он прекрасно знал себе цену и понимал, что для Главного разведывательного управления Илларион куда более полезен, чем он сам. Вроде, парадокс получался: человек, находившийся в отставке, знал больше, чем действующий офицер. Но жизнь и держится на парадоксах.
Нестандартно мыслит лишь самостоятельный человек. А самостоятельных в армии не любят, даже если речь идет о суперэлитной структуре, такой как ГРУ. Мещеряков знал, если прижмет, обращаться за помощью ему придется к бывшему инструктору Иллариону, и чтобы не услышать потом обидного: "где же ты раньше был, когда на службе все шло хорошо", он с легкостью жертвовал свободным временем для встреч с Забродовым.
Приличные люди без приглашения или, хотя бы, предварительно не позвонив, в гости не ходят. Забродов был из категории непредсказуемых людей, которые могут исчезнуть из города на пару недель, никого не предупредив, а затем так же неожиданно объявиться.
Мещеряков остановил машину в двух кварталах от дома Забродова и зашел в кабинку телефона-автомата.
"Скажу, что проезжал мимо и решил заскочить".
Он набрал номер. Когда на другом конце провода сняли трубку, полковник ГРУ даже не успел произнести слово:
- Привет, Андрей, - тут же услышал он спокойный голос Иллариона.
- С чего ты взял, что это я? - изумился Мещеряков и осмотрелся. Он уже готов был поверить в то, что в нескольких метрах от него стоит Илларион с телефон-вой трубкой в руке.
- Разве я ошибся? - засмеялся Забродов.
- Нет, но как-то это - Странно? - подсказал Илларион.
- Да, вот именно.
- Наверное, ты хотел сказать мне, что проезжал мимо и решил заскочить, точно?
- Да, - уже окончательно растерялся Андрей. - Но как?
- Очень просто.
- Забродов, ты просто издеваешься надо мной!
- Ничуть. Я хочу быть предупредительным и вежливым. Разве это плохо предчувствовать желания друга?
Любопытство разбирало Мещерякова. Сколько раз он уже попадался на уловки Иллариона! Происходившее казалось нереальным и необъяснимым, но потом Мещерякову становилось стыдно за то, что он не сумел докопаться до правды сам.
- У тебя стоит определитель номера, - неуверенно проговорил Андрей.
- Во-первых, не стоит, а во-вторых, ты звонишь из автомата.
- Бог ты мой, а это откуда ты узнал? Илларион разочарованно вздохнул:
- Я-то думал, ты сообразительнее. Ты слышал в трубке мелодию, прежде чем произошло соединение? Блям-блям, такое...