МАТЬ. Что?
НАВОДЧИК. Он должен заниматься тем, что получается у него лучше всего.
МАТЬ. Опять драться в подворотнях?
НАВОДЧИК. Если он подастся в вице-мэры, здесь такое начнется... Лучше если он будет с нами.
МАТЬ. Я подумаю.
(Глаше.) Что скажешь?
ГЛАША. Он уже был с ними, особой радости это ему не принесло.
МАТЬ. У него ум, как у десятилетнего. Мать не подскажет – ничего не будет.
А вот и сам пожаловал. Опаздываешь.
ВЛАД. Ты меня звала?
МАТЬ. Да. Родную мать заставляешь быть твоим посредником.
ВЛАД. Я тебя ни о чем не просил.
МАТЬ. Спрашивать тебя о твоих собственных желаниях, только время терять. Десять лет где-то прохлаждался, зато сейчас будешь загружен по полной программе. В сутках для тебя теперь тридцать шесть часов. Восемь будешь спать, восемь работать вице-мэром, восемь усмирять своих подельников и восемь посвящать жене и матери.
ВЛАД. Ты и жену мне нашла?
МАТЬ. А то как же!
ВЛАД (на Глашу). Это она?
МАТЬ. Нет, она для тебя слишком хороша.
ГЛАША. Да не слишком я хороша.
МАТЬ. Не спорь, мне лучше знать. Будешь его второй женой, когда он разведется с первой.
ВЛАД. А кто первая?
МАТЬ. Тебе какая разница. На свадьбе и узнаешь.
З а н а в е с
СЦЕНА ПЕРВАЯ
СЕРЖАНТ. Эй, мужик, вали отсюда! О, извините, это вы, господин вице-мэр. Обознался.
ВЛАД. Что ты там делаешь?
СЕРЖАНТ. Охраняю объект. (Указывает на столик с шампанским.)
ВЛАД. Ясно. А вообще как служба идет?
СЕРЖАНТ. Да нормально. Служба как служба.
ВЛАД. Ну а перемена какая-то есть? Что год назад, что сейчас?
СЕРЖАНТ. Это что людей не мочат? Да с этим вроде получше стало...
ВЛАД. Ты что-то недоговариваешь?
СЕРЖАНТ. Да приспособиться трудно. Тогда было четко: каждый час перерыв, на белых плитках не трогать, своих дворовых пацанов не трогать, пенсионеров – ни-ни, с женщинами вообще целая система знаков, как с ними можно, а как нельзя поступать. У нас, ментов, тоже свой порядок: каждого седьмого мы отпускали не глядя. Все нарабатывалось не один десяток лет. А когда вышел ваш мораторий на убийства людей, вы меня, конечно, извините, но недовольных по городу становится все больше и больше.
ВЛАД. Скажи, а ты не хотел бы уехать отсюда?
СЕРЖАНТ. Зачем? Там везде другие законы. Точнее, написаны точно такие же, но их там по-другому исполняют. Мне здесь хорошо. Извините, вон идут уже. Пора работать.
НАВОДЧИК. Сюда, пожалуйста. (Проводит их всех на смотровую вышку.)
ТУРИСТКА (Сержанту). Вы очень любезны.
НАВОДЧИК. Только закрывайте дверцу, а то она может и сюда забежать. Внимание! Бегут!
ОРЕХ. Куда! Бей ее!
ГЛАША. Я, я!
ОФИЦИАНТКА. Попала!
ГЛАША. Нет, я!
ОРЕХ. Не уйдешь, зараза! А, получила!
ЖЕНА. И это все?
НАВОДЧИК. Да, сегодня они как-то быстро. Бывает, эти крысы такую акробатику устраивают, что только держись. Не волнуйтесь, через полчаса другой забег. А пока можно освежиться.
ТУРИСТКА. Какая гадость! Думала, просто отвратительно, но чтобы так отвратительно!
НАВОДЧИК. Вы, кажется, были у нас год назад. Вам что, больше нравится, когда на людей охотятся?
ЖЕНА. Крысы, это, в самом деле, так неприятно. Бр-р!
КОМПАНЬОНКА. А мне жалко этих бедных животных.
ТУРИСТКА. А блюститель порядка что скажет?
СЕРЖАНТ. Мертвые крысы лучше, чем живые.
МУЖ. А туристам можно принимать в этом участие?
НАВОДЧИК. Не бесплатно, конечно. Вы готовы?
МУЖ. А почему нет?
ЖЕНА. Дорогой, я тебя не узнаю. Тебе – и такое!
МУЖ. Я буду всю жизнь жалеть, если не попробую.
ЖЕНА. У тебя нет подходящего костюма.
НАВОДЧИК. Комбинезон можно взять напрокат.
МУЖ. Тогда я пошел. (Уходит.)
ЖЕНА (Наводчику). А это не опасно?