Меньше всего мне хотелось еще раз возвращаться к теме путешествия и его причинам, но чем больше я настаивал, что собираюсь вернуться в Англию, тем больше она хотела, чтобы я все объяснил. У меня даже не было возможности сказать Хамиду о моем решении. Он сидел за столом напротив меня и бесстрастно слушал мои рациональные объяснения. Наконец, он вмешался в разговор и что-то быстро сказал своей кузине по-турецки. Затем, повернувшись ко мне, он объявил: — Ты можешь уезжать, если хочешь, но я собирался завтра устроить тебе встречу с очень важным человеком. Если ты хочешь этого. У тебя есть выбор, но это пошло бы тебе на пользу.
— Но я думал, что бессмысленно продолжать дальше. Я думал, что поскольку «они» — кто бы «они» ни были — явились и ушли, пока я отсутствовал, означает, что я не прошел данного мне испытания.
— Ты снова используешь свою собственную волю! — раздраженно сказал Хамид. — Говорю тебе, что ты не судья. Откуда ты знаешь, что не прошел испытания, когда ты даже не знаешь, в чем оно заключалось? Если бы ты научился терпению, то ты бы понял. Неужели ты не понимаешь, что ничего не может произойти, пока не придет время? Теперь наступило время посетить человека, с которым я бы хотел, чтобы ты встретился. Ты не знаешь, прошел ли ты испытание, и, более того, не узнаешь до тех пор, пока не выяснится, примет ли тебя этот человек или нет. Если тебя примут, то все в порядке. Если нет, то нет. Но ты свободен в выборе. Возвращайся в Англию, если хочешь. Лично мне все равно, поступишь ты так или иначе. Сказав это, он встал из-за стола и вышел из комнаты. Проклятье! К чему все это? С меня всего этого было достаточно — а теперь мне предлагали еще. В расстройстве я вышел из комнаты, пытаясь найти Хамида. Он сидел в комнате с видом на пролив и беседовал со своей кузиной.
— Хорошо, — сказал я, — я отменю свой отъезд. Но я не понимаю.
— Прекрасно, — ответил он. — Тогда можешь остаться здесь на ночь.
— Ты имеешь в виду, что девушка уехала, и есть свободная комната?
— Нет, она все еще здесь.
— Но из твоих слов я понял, что для меня здесь не было свободной комнаты.
— Неужели я говорил это? — сказал он, улыбаясь.
На следующий день Хамид, его кузина и я на машине отправились посетить человека, о котором упомянул Хамид. Единственное, что мне было сказано о нем, что он очень старый и у него нет зубов. Но при этом он очень любил шоколад с нежной начинкой, поэтому мы остановились по дороге, чтобы купить коробку этого очень необычного шоколада, который изготавливали в маленьком магазинчике.
Единственное, что мне было велено, это надеть самый лучший костюм, потому что я шел на встречу с тем, кто был очень важен в этом путешествии.
— Ты должен осознавать все, что происходит, — сказал Хамид, — даже если ты не понимаешь то, что говорят. Будь внимателен и выражай должное почтение. Это очень важно сегодня.
В молчании мы приехали на другой конец Стамбула, в жилую часть города, остановившись напротив дома, который стоял на некотором расстоянии от дороги. Когда Хамид постучал, дверь немедленно открыла женщина, которая проводила нас в большую комнату, заново обставленную и очень современную на вид. В одном конце комнаты стоял диван и низенький столик перед ним. Женщина положила шоколад на стол и предложила нам рассаживаться. Стул, который предложили мне, был как раз напротив середины дивана. Вскоре к нам присоединились несколько членов его семьи и другие гости. После того как нас представили, наступила тишина.
Скоро открылась дверь, и вошел старик. Он был высокий и худой, его редкие волосы были почти белыми. Старик был очень хилым, но первое, что я заметил, были его глаза. Они были темные и глубоко посаженные, его взгляд был прямым и непреодолимым. Остановившись на секунду на пороге, он осмотрел комнату, молча поприветствовав каждого своим необычным взглядом, задерживая его на мгновение на каждом из нас, а потом переводя его на следующего. Его жена взяла его за руку и проводила на другой конец комнаты к дивану, где он уселся напротив меня. Он ничего не сказал, только откинулся назад и некоторое время глубоко дышал. Его жена, сидевшая на стуле справа, наклонилась, открыла коробку шоколада и передала ее старику. Он улыбнулся, очевидно, с удовольствием, но настоял, чтобы каждый из нас угостился, прежде чем он сам взял шоколад. Я был поражен, как он жевал шоколад деснами, поскольку у него на самом деле не было зубов.
После довольно продолжительного времени он повернулся к Хамиду и задал ему вопрос. Последовал диалог, в котором часто упоминались имена, слышанные мной ранее, а особенно Мевлана Джелаледдин Руми и Конья. Наконец, старик откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Казалось, что он отдыхал; в комнате царила полная тишина, и все в комнате закрыли глаза. Я сделал то же самое, стараясь быть открытым всему, что происходило. Через несколько минут я почувствовал, что кто-то легонько трогает меня за плечо. Это была жена старика. Улыбнувшись мне, она указала на диван. Старик медленно поднимался на ноги, поддерживаемый с двух сторон родственниками. Выпрямившись, он начал говорить что-то по-турецки, его глаза были закрыты, а правая рука вытянута вперед. Я почувствовал, что невероятная волна эмоций разлилась во мне. Как будто я получал благословение. Затем он открыл глаза и наклонился вперед. Держа свои руки у меня над головой, он дунул, и произнес: «Ху». Затем, взяв меня за руки, он пристально посмотрел на меня и, сделав это, он снова заговорил по-турецки. Через две минуты он ушел из комнаты в сопровождении своей жены, обернувшись к нам, чтобы еще раз поднять руку над всеми нами и дунуть в комнату. Хамид наклонился ко мне.
— Все в порядке, — сказал он. — Он принял тебя. Он велел тебе немедленно отправляться в Копью.
— Но я уже был в Конье.
— А теперь тебе надо вернуться туда, — сказал он. — Ты должен посетить гробницу Мевланы; но предварив ель-но ты должен приготовиться. Выразив свое почтение Шамси Табризу, ты должен просидеть перед гробницей Мевланы три дня и три ночи, чтобы увидеть, будешь ли ты принят на этот раз».
— Что еще он сказал мне? — спросил я. — Я почувствовал благословение.
— А-а, — ответил Хамид, — это он молился о тебе, но боюсь, что я не могу сказать тебе, что это было. Кстати, человеком, который приходил к тебе в пансион, была продавщица овощей с рынка. Она пришла к нашей двери и сказала: «Я слышала, что у вас живет друг, который очень любит овощи. Я принесла ему немного». Ты видишь, если бы ты не был на Босфоре, ты бы научился чему-нибудь. Запомни, что есть только Одно Абсолютное Существо, и Оно проявляет Себя в различных формах. Я не знаю продавщицу овощей, но ее приход стал для меня знаком, сказавшим мне кое-что, именно поэтому я привел тебя сегодня сюда.
С этим он ушел, попрощавшись с родственниками старика. Я не спросил его, кто был этот человек. Это было излишним, потому что я знал, что произошло нечто важное, и действительно сказать было нечего. Молча мы доехали до дома, а немного позднее в тот же день я еще раз сел в автобус, направлявшийся в Конью.
ДЕСЯТАЯ ГЛАВА
Как волны над моей головой описывают круг, Так в священном танце вертишься ты и кружишься. Танцуй же, о сердце, вертящимся кругом будь. Сгори в этом пламени — не свеча ли Он?
Мевлана Джелаледдин Руми
Позволь Твоему слову, Господь, стать выражением моей жизни.
Хазрат Инаят Хан
Хозяин отеля принял меня так, словно я был гостем в его доме, отнеся мои вещи в ту же комнату, в которой я спал несколькими неделями ранее. На этот раз он настоял, чтобы я поел, и принес поднос с халвой, медовыми пирожными и кофе. Он вовсе не удивился, увидев меня снова, и очень вежливо спросил, чем я занимаюсь. Я знал, что ему не терпелось узнать, зачем англичанин опять вернулся в Конью в это холодное зимнее время, но я едва ли мог объяснить даже самому себе, как оказался здесь еще раз.