В двадцать девятом веке, благодаря искинам, Федерация создала довольно совершенные технологии для путешествий во времени и сканирования временного пространства, но никому так и не удалось преодолеть ограничения по путешествиям в пределах одного мира.
Лишь через столетие удалось научиться путешествовать в прошлое, но не всё так просто. Из-за ограничений хронопотока, на него невозможно воздействовать. Перемещение в прошлое возможно исключительно в энергетической проекции разумного, который может наблюдать за событиями прошлого, но не может на них влиять. Невидимый наблюдатель — не более того.
Поскольку к этому моменту темпоральными исследованиями занимались огромные научные группы по всей Федерации, Иван не сразу понял, насколько это фатально для него.
Научно-исследовательские институты засылали в прошлое исследователей. И кто-то додумался узнать историю человечества, задавшись вопросом: как людям удалось вырваться в космос?
Тут-то всё и вскрылось. Руководство Федерации внезапно узнало, кто послужил тому причиной. О Ване им стало известно всё, что он мог поведать во время своей жизни. Для них стало шоком узнать, что он до сих пор является тайным правителем человечества.
Испугавшись до грязных штанишек человека, который умудрился сконцентрировать в своих руках невероятную власть и ничем не выдать себя на протяжении тысячелетия, они приняли два ключевых исторических решения: реорганизовать Федерацию в более совершенную форму государственности для объединения огромного числа планет и уничтожить Иванова.
К сожалению, Иван об этом не подозревал. В Совете Федерации хорошо научились защищать свои тайны. Во вторник пятого февраля три тысячи одиннадцатого года, пока его супруга занималась помощью каким-то очередным колонистам, изображая из себя мать Терезу, а сын и многочисленные потомки занимались ведением бизнеса на других планетах, он спокойно завтракал в своём земном поместье. Внезапно его со всем поместьем, в которое превратилась вся бывшая деревня Барсуки, вместе с окутавшим всё это силовым защитным полем сработавшей системы обороны, порталом выбросило куда-то очень далеко от Земли.
Иван посмотрел на баночку йогурта в своих руках, перевёл взгляд на голографический календарь, напоследок посмотрел на интерфейс управления защитной системой, на котором быстро уменьшался заряд антивещества в домашнем реакторе, подпитывающем силовое поле. Последним делом он выглянул в окно и по реконструкциям учёных узнал этот вид на… центр чёрной дыры.
— ЙОГУРТОМ…
Откинул он в сторону баночку с завтраком.
— ПО ГУБАМ!!!
Молодой парень в армейской форме с дембельскими аксельбантами поднялся с лавочки в парке, расположенном в центре Волгограда. Он с раздражением пнул ногой спортивную сумку, на которой секундой ранее лежала его голова.
— Ненавижу вторники! — с раздражением произнёс он. — Кисломолочный «карьерный рост» с электрического стула до чёрной дыры!
Проходящий мимо дядечка в синем спортивном костюме, кофта которого обтягивала солидное пивное брюхо, остановился неподалеку от Иванова и участливо поинтересовался:
— Молодой человек, у вас всё в порядке?
Ваня смотрел сквозь него невидящим взглядом. Он шокировано произнес:
— Они даже Барсуков не пожалели! Сотню гектаров земли вместе со мной порталом перенесли в чёрную дыру! Сто пудов это крысы из Совета Федерации!
— Э-э… — испуганно попятился прохожий.
Иван, словно только что заметил его и услышал вопрос, с сарказмом ответил вслед ему:
— Я проснулся на лавочке в парке! Как вы думаете, в порядке ли я? Всё великолепно, Максим Дмитриевич. Просто охренительно!
Толстячок уже не пятился, он развернулся и припустил бегом. Его напугали слова незнакомого солдатика. Откуда бы ему знать его имя и отчество, если они видятся впервые?
Иван с раздражением сплюнул на асфальт. Он был в настолько расстроенных чувствах, что не обратил внимания на то, что невольно воспользовался телепатией и считал имя прохожего из его мозга.
Ваня не знал, что делать и куда идти. Слишком ошеломительной для него оказалась смерть. Сидеть в центре чёрной дыры и ждать, когда реактор полностью израсходует антиматерию и щит спадёт — врагу такого не пожелаешь. И ведь щит долго продержался — целый час. Час жизни в ожидании скорой смерти. Нет ничего хуже ожидания неприятностей, тем более своей гибели, если ни на что не можешь повлиять. Аналогично ощущают себя приговорённые к смертной казни.