Ли в очередной раз просканировал телепатией всех окружающих. Не обнаружив угрозы, он укрепил мысленный блок и принялся за еду.
После сытного завтрака Цин сумел отойти от забегаловки всего на пять метров, после чего почувствовал резкую резь в животе. Его ноги подкосились, и он рухнул на землю.
«Отравили, собаки! — последнее, что он успел подумать перед тем, как мучительно умереть».
Снова общага и опостылевшие рожи студентов. На этот раз Цин перепроверялся с большей паранойей. Еду он готовил себе сам, хотя за долгое время жизни с прислугой давно разучился готовить.
Ничто не предвещало беды. Прошёл целый день, но никто не совершил на него ни единого покушения. К вечеру он расслабился и на подходе к общаге укрепил блок разума. Тут его кто-то хлопнул по спине.
Резко обернувшись, он обнаружил карлика. Цин сорвался на него:
— Ты охренел, мелочь?
— Прощай! — криво ухмыльнулся карлик.
Ли с ужасом широко распахнул глаза, заметив зажатый в правой ладони карлика пульт с большой красной кнопкой. Цин быстро завёл левую руку за спину и нащупал какой-то предмет, приклеенный к его рубашке. В это мгновение карлик нажал на кнопку. Раздался взрыв. Тело китайца разорвало. Ещё некоторое время он умирал, чувствуя сильнейшую боль и любуясь своими кишками, повисшими на козырьке навеса перед общежитием.
И снова общага… Страх и безнадёга охватили Циня. Он боялся выходить на улицу. Но к обеду голод заставил его покинуть общежитие.
На удивление, день прошёл без происшествий. Он уже было обрадовался, что его больше не будут убивать, но неожиданно в небе появился боевой вертолёт. Цин уставился на него. Его глаза полезли из орбит. С подвесов вертолёта вылетели ракеты и полетели в его сторону. Момент взрыва чётко отпечатался в его сознании.
Дальнейшая жизнь Ли Цина превратилась в настоящий Ад. Каждый раз он перерождался, но его всё время убивали разными способами. Максимум после пробуждения в прошлом он сумел прожить трое суток.
Один раз его убила проститутка. Однажды зарезал неприметный прохожий. Его сбивали автобус, грузовик, поезд в метро, под который его столкнул один из пассажиров. Его травили в самых разных местах различными продуктами и ядами, ни разу не повторившись. Разные люди в самый неожиданный момент стреляли в него из различного оружия. Он погибал от всевозможных огнестрельных ранений: иногда быстро, но чаше мучительно и болезненно.
Однажды на третий день после пробуждения в прошлом Цин проснулся в арендованной квартире от близкого шума вертолетных лопастей. Посмотрев в окно, он обнаружил дуло крупнокалиберного пулемета, очередью из которого его тело разорвало пополам.
Этот кошмар продолжался сто раз. Цин отчаялся. Он уже много раз пожалел о своём решении стереть память Иванову и о последующем его убийстве.
На этот раз он в апатии лежал на кровати и не хотел ничего делать и куда-либо идти. Он ждал, когда за ним явится очередной убийца. Поэтому, когда скрипнула дверь в комнату, он вздрогнул, но даже не попытался встать или снять мысленный блок. Он зажмурился в ожидании скорой кончины, но вместо этого его окликнул сосед по комнате:
— Цин, тебя зовут к телефону!
— А? — удивлённо уставился на соседа Ли. — К какому телефону? — с опаской спросил он, вспоминая тот самый сотовый телефон, который взорвал ему голову.
— К обычному телефону, который стоит у нас в холле. Цин, я сказал, а там делай, что хочешь.
Сосед ушёл, оставив Ли в недоумении. Ему ещё никто и никогда не звонил в этот день на телефон в общежитии.
Преодолев апатию, он поплёлся к допотопному дисковому телефону, установленному в холле общежития.
— Алло, — взял он трубку. — Кто это?
— Привет, Цин.
Этот басовитый голос китайцу был знаком. Услышав его, он вздрогнул.
— Смотрящий? — тихо с ужасом прошептал он.
— Ха! Узнал. И как тебе наше предупреждение?
— Так это предупреждение? — нервно передёрнул плечами китаец.
— Да, мой хороший. Это предупреждение для беспредельщиков. Надеюсь, ты всё понял?
— Я понял! — воскликнул Ли. — Клянусь, я буду соблюдать все правила нашего «клуба»! Прошу, молю, не нужно меня больше убивать! Я исправлюсь. Всё, больше никакой телепатии. Я никому из «наших» не буду мешать. Никому не наврежу. Не надо, прошу! Не убивайте.
— Это последнее китайское сто первое предупреждение, Ли! — прозвучали подобно смертному приговору слова смотрящего. — В следующих жизнях тебя никто не тронет, если только ты не станешь нарушать правил.