— Спиртного у меня нет, — тихо объявила Кокошина, почувствовав волнение Мая, но истолковав его тенденциозно.
— Не надо спиртного! — взмолился он.
— Ты что же, лечишься? — равнодушно спросила Софья Львовна.
— Вроде того, — промычал Май, обмирая от дурноты.
— Ты, наверное, думаешь, что я тебя позвала, потому что мне от тебя что-то надо? — ядовито прошептала Кокошина, глядя на черепаху.
Май думал именно так.
— А мне ничего не надо! — мстительно объявила Кокошина. — Просто я давно тебя не видела. Ну, что дома?
— Ничего, — слабо сказал Май, чувствуя, как дурнота проходит. — Благодарствую. Мои сейчас в Каневе.
Он повеселел, покрутил ус и хотел было сказать: «Если вам деньги нужны, то могу дать». Но не сказал, вновь испугавшись, что Кокошина выпытает у него про договор с Титом Глодовым.
— Ты Шмухлярова давно видел? — спросила Софья Львовна, не отрывая взгляда от черепахи.
— Давно, — сказал Май, неловко вытянув ногу и случайно зацепив стул у дверцы шкафа; дверца вновь открылась, и шланг шлепнулся на пол.
Кокошина яростно запихала его обратно и сказала с нажимом:
— Увидишь Шмухлярова, скажи, что долг отдам через неделю.
— Так вы сами ему скажите по телефону, — невозмутимо посоветовал Май; он вовсе не собирался к Шмухлярову.
Кокошина разразилась выразительной пантомимой, объясняющей, что Лидочка может подслушать телефонный разговор и устроить Толику скандал за то, что его мать занимает деньги, а отдавать рано или поздно придется ему, сыну.
— Не могу даже из дома выйти, с людьми встретиться! — ненавидяще прошипела Кокошина.
— Почему? — не понял Май.
— Обратно не пустят! Новый замок врежут! — тонко воскликнула Софья Львовна, уколов его взглядом.
Май закачался от неловкости; кульки с пшеном, казалось, ползали под ним. Софья Львовна все говорила, часто взмахивая короткими ручками — жаловалась.
— …надо иметь много денег! Очень, очень много денег! — поймал конец тирады очнувшийся Май.
— Много денег, конечно, хорошо, но… — Май замолк, чувствуя, что начинает лицемерить.
— Что но?! — взвилась Кокошина. — Ты хочешь сказать, что есть ценности превыше денег? Это раньше были другие ценности, милый мой! — Она машинально облокотилась о тумбу, в которой был спрятан партбилет.
— Отпустите меня! — тихо взвыл Май, приминая задом особо наглый кулек.
Но Софья Львовна, похоже, была невменяема:
— Не смыкая глаз, Семен, пашу в своем возрасте, редактирую всякую хрень, чтобы независимость сохранить от этой… — она кивнула на стену, — от проститутки этой! Гонорары в срок не выплачивают, говнюки! Дуплицкий из «Науки» вообще не заплатил, а я ему когда-то рекомендацию в партию давала!
Софья Львовна стихла, вонзив взгляд в зрителя: проверяла, как он отнесся к слову «партия». Май потупился в горчайшем смущении. Он ненавидел Кокошину, потому что она заставляла его сострадать, платить болью сердца за техничную расчетливую актерскую игру. Так делает опытная актриса, исполняющая одну и ту же роль многие годы. Зритель знает все приемы актрисы, все ужимки, все штампы, но послушно плачет в нужных местах.
Маю все сильнее хотелось предложить Кокошиной деньги, чтобы прекратить надоевший бенефис. Но, увы, Май не мог нарушить конспирацию!
— Ждет! — сообщила Кокошина, многозначительно кивнув на стену.
— Чего? — не понял Май и глупо брякнул наугад: — Ждет, когда вам пенсию принесут, что ли?
Софья Львовна зверски скривилась и, сложив руки крестом на груди, свистяще сказала:
— Не пенсию, а когда я в райские кущи переселюсь. Захапать квартиру хочет в тако-о-м доме-е!!
— В райские кущи? — надрывно переспросил Май, тут же вспомнив Анаэля.
Кокошина восприняла реплику, как намек на то, что работникам КГБ в райские кущи путь заказан, и затянула опостылевшую песнь:
— Мне здесь квартиру вообще случайно дали! А теперь и вовсе отобрать могут!
— Ну, чего же вы тогда волнуетесь? Этой вашей, которая ждет, ничего и не достанется, — подхватил Май, утрамбовывая задом кульки.
— А мой сын?! — простонала Кокошина, обняв аквариум. — Я люблю своего сына!
— Как же сына не любить, — заметил Май с чувством. — Было бы даже странно.
— Эта… — Софья Львовна кивнула на стену, — терзает его! Он мог бы и без нее книги писать!