Была глухая темная ночь. В черной многоэтажке горело только одно окно. В полной тишине спящего подъезда на пятом этаже возле одной из квартир было слышно, как кто-то еле слышно скулит, можно было подумать, что это воет щенок.
Но это был не щенок, это была маленькая девочка, которая мерзла возле “Блинной”. Не смотря на позднее время девочка и не думала спать. Она была очевидно одна дома, потому что ее никто не укладывал. По распухшему лицу было видно, что она плачет давно, так давно, что уже устала, и сил хватало только чтобы тихонько выть. Она сидела на диване, обхватив руками колени и положив на них голову, и немного покачивалась, словно пыталась сама себя убаюкать. На мгновение она притихла и подняла голову, прислушиваясь к звукам в коридоре.
– Кто-то идет? Может, мама? А вдруг бандит?! – прошептали дрожащие губы.
Красные, опухшие от слез глаза широко распахнулись от ужаса. Губы скривились, и плечики задергались от рыданий. Плакала она долго, но все-таки начала успокаиваться. Вытерев нос рукавом, она тихонько встала с дивана и все еще всхлипывая, крадучись, направилась в прихожую. На носочках, не отрывая широко распахнутых глаз от входной двери, она подошла к ней почти вплотную, помедлив секунду, она тихонько прижалась к ней ухом. Тихо. Никого. Девочка быстро развернулась и так же на носочках побежала к ванной комнате. Возле двери она подпрыгнула, пытаясь достать рукой до выключателя. Ладошка ударила по стене рядом. Подпрыгнула еще раз. Опять мимо. С третьего раза ладошка попала по цели.
В ванной на двери висел красный махровых халат. Девочка дернула за халат в надежде, что тот соскочит с крючка. Но его прочно держала петелька. Девочка зашла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Она осторожно поставила ногу на бортик ванны и попыталась встать на него, но нога в колготках заскользила. Девочка убрала ногу. Посмотрела на мамин халат. Брови нахмурились, и, решительно шмыгнув носом, она снова поставила ногу на бортик. Ухватившись рукой за дверной косяк, Она встала на бортик ванны. Ноги дрожали. Она оказалась спиной к халату. Нужно было повернуться. Девочка медленно отпустила дверной косяк и балансируя, словно над пропастью, повернулась, чудом не упав спиной в ванную. Теперь она снова крепко держалась за дверной косяк. Переведя дух, она потянулась рукой к петельке халата. Но пальцы не дотягивались. Лицо девочки исказила страдальческая гримаса. Нахмурив брови, она встала на носочки и снова потянулась к петельке, изо всех сил вцепившись другой рукой в дверной косяк и от напряжения закусив губу. Указательный палец уперся в петлю халата и начала толкать ее к верху крючка. Петля двигалась неохотно. Но вот она все-таки поддалась и подползла к концу крючка. Халат с шорохом скользнул вниз. Девочка с облегчением выдохнула. Можно было спускаться.
Она гордо вышла из ванной комнаты. Рукава халата на ней свисали до самого пола, а сам он тащился за ней, как шлейф. Малышка забралась на диван и, затянув халат за собой, укуталась в него, как в одеяло. Скоро, словно сжалившись над ребенком, спасительный сон унес ее в сладкий мир грез, где ей виделось, что-то хорошее, может быть, ее мама. Девочка улыбалась во сне.
-–
На полу в тускло освещенной комнате сидела уже знакомая девочка. Перед ней между раскинутых ног была разложена раскраска, рядом, сложенные в ряд, лежали немногочисленные фломастеры и пара карандашей, один из которых был сломан. Она старательно зарисовывала розовым цветом лепесток василька. Фломастер почти списался и оставлял очень бледный след. Девочка высунула язык и потыкала в него кончиком фломастера. След стал ярче, но ненадолго, через пару полосок он снова стал еле видным, а потом и вовсе исчез. Малышка горько вздохнула и взяла красный фломастер. Теперь василек становился ярко красным. Девочка очень старалась не заходить за края. Но все испортил кашель, который вырвался с хрипом из ее груди, рука дернулась, и фломастер зачеркнул лепесток жирной линией.
– Ты достала уже кашлять! – раздраженно рявкнул Костя. Он сидел за письменным столом в свете настольной лампы. Вокруг его табурета царил полный беспорядок. На полу возле босых ног валялись инструменты, обрывки проводов, какие-то детали и еще куча всякого непонятного хлама. На столе лежал разобранный черный кассетный магнитофон, над которым Костя трудился не разгибаясь. Один глаз он прищурил, видимо, из-за дыма, который струился от паяльника в его руке.
– Дядя Костя, а когда мама вернется? – осторожно спросила девочка.