— Вытащите меня, — глухо, словно из подземелья, попросил он.
Вытаскивали его долго и упорно, умаялись все, поэтому решили сделать привал.
Ночь настала внезапно, накрыв все пространство Белогорья черным нетканым полотном. Пламя разведенного Ягой костра освещало небольшую поляну, на которой устроился на ночлег уставший от перехода отряд. Командующий им Кощей молчал, занимался собой. Его покореженная внешность требовала незамедлительных восстановительных процедур. С одной стороны его головы зияла вмятина, с другой набухла шишка. Процедуры не заняли массу времени. Иван с восторгом наблюдал за тем, как Кощей справился с задачей. Для начала он набрал в грудь воздуха и, закрыв пальцами рот и нос, отправил его во вмятину. Та сразу выпрямилась. Затем Кощей выдохнул — и шишка втянулась обратно.
— Ваша голова! Она такая, такая… — поразился Иван, — такая… — он очертил пальцем перед собой ровную окружность, — круглая!
— Правда? — бросил Кощей.
Иван в замешательстве встал и пошел к Василисе, сидящей в стороне от костра и о чем-то глубоко задумавшейся. Скорее всего, девушку мучала неопределенность будущего своих земноводных родственников. А еще больше — ее неспособность им помочь. Иван захотел ее развеселить.
— Слушай, Василиса, комары достали! — И он принялся отмахиваться от надоедливых мошек. — Ты не могла бы их… — И Иван изобразил, как Василиса-лягушка ловит своим длинным языком комара и отправляет его себе в рот. — Или ты после шести не ешь? — невинно предположил он, рассмеявшись собственной шутке.
Василиса не ответила ему, окатив презрительным взглядом, как ушатом холодной воды, встала и ушла от Ивана подальше. Через мгновение он понял, что сморозил глупость.
— Вот же придурок! — хлопнул Иван себя по лбу и тяжело вздохнул.
Далеко от костра уходить было нельзя — ночь в лесу Белогорья небезопасная. Василиса превратилась в лягушку и, чтобы ее больше никто не беспокоил, упрыгала в кусты. Туда и направился Иван с намерением повиниться за глупую шутку.
На камне за кустами небольшая лягушка любовалась яркой луной.
— Василис, — сказал он, усаживаясь на землю, чтобы его глаза были на одном уровне с круглыми от удивления глазами квакушки. — Ты прости меня…
Василиса наблюдала за трогательной сценой из-за кустов ракитника. — Тупая шутка получилась, — винился перед лягушкой-созерцательницей Иван. — Не хотел тебя обидеть…
— Ква! — громко и с чувством ответила ему созерцательница. То ли «шел бы ты отсюда» сказала, то ли «ладно, так и быть».
— Извини, — продолжил ничего не подозревающий Иван, — не понимаю. Лягушачий — не самый понятный язык…
— Ква! Ква! — На этот раз лягушка ответила слишком сердито. Видно, все-таки ждала принца и боялась, как бы тот не приревновал ее к Ивану.
— Ну, ладно-ладно, — понял он, — я уйду. Только ты не злись.
Иван поднялся и увидел перед собой Василису.
— А это кто?! — обомлел он и показал на созерцательницу.
— Не знаю, — усмехнулась Василиса, — жаба какая-то, — и она засмеялась.
Иван составил ей компанию — действительно, вышло смешно до глупости. С чего он взял, что сидевшая на камне лягушка — это Василиса? Так они же одинаковые все, как капли воды!
— Серьезно, это не твоя родственница? — все еще улыбаясь, поинтересовался он. — А то вы так с ней похожи — видно же, что из одной семьи…
Василиса резко замолчала. Иван тоже осекся.
— Прости, — спохватился он, — опять не то ляпнул. — Ну что с ним сегодня такое?! Как только рядом оказывается эта девчонка, он глупо теряется.
Василиса не стала убегать, просто всхлипнула. И этого было достаточно, чтобы Иван был готов посыпать голову пеплом и каяться во всех своих грехах.
— Все образуется. — Он взял девушку за руку и крепко сжал. — С твоей семьей, Василиса, все будет хорошо! Я уверен в этом. — Он на миг задумался, потом снял с себя амулет-иглу и протянул Василисе: — Вот, возьми.
— Что это? — спросила она, вытирая слезы. Она догадалась, что Иван отдает ей особенную вещь.
— Это волшебный амулет, — сказал Иван и с несвойственной ему раньше заботой повесил заветную иглу Василисе на шею. — Он мне всегда помогал…
В свете луны Василиса посмотрела на него с искренней благодарностью. Ее взгляд задел Ивана. Он наклонил голову, чтобы коснуться ее губ. Василиса привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до лица Ивана. Но в этот момент громко заквакала лягушка, и Василиса, почувствовав неловкость, отпрянула.