Но параллельно, в течение четверга, начала поступать важнейшая информация, открывшая реальную возможность подготовки какой-то операции в Энтеббе и ее выполнения. Источником некоторых сведений были заложники из группы, освобожденной в Энтеббе и прибывшей в Париж. Покинуть Энтеббе было позволено почти всем неевреям. Уже во вторник террористы показали, что по-разному относятся к евреям и неевреям. Прежде всего они разделили захваченных на две группы. Израильтян, а с ними и ярко выраженных евреев из другой группы сосредоточили в четверг вечером в малом зале, а остальных — большом пассажирском зале. Залы были смежные и разделены стеной. В стене была дверь, частично перегороженная балкой, положенной террористами поперек. Евреям пришлось перейти, наклонив голову под балкой, на свое новое место по другую сторону стены. В многочисленной группе «гоев» в большом зале остались и евреи, — вероятней всего, террористам было неизвестно об их еврействе. Во всяком случае, тот из израильтян, кто выглядел как религиозный еврей — был, к примеру, в кипе, — с уверенностью определялся как еврей, и его отправляли в группу израильтян.
На другой день, в среду, когда их частично стали освобождать из большого зала, заложникам стал понятен смысл этого разделения. В среду вечером были освобождены сорок семь человек, в основном старики и дети. Остальных, около ста, освободили в четверг утром и отправили во Францию специально нанятыми для этого самолетами. В Энтеббе осталось девяносто четыре еврея, почти все израильтяне. Вместе с ними — двенадцать человек экипажа французского самолета во главе с командиром, Мишелем Бакосом. Когда в среду Бакос услышал, что часть захваченных людей собираются освободить, он собрал членов экипажа и сказал им, что, по его мнению, они должны отказаться покинуть Энтеббе, пока не будет освобожден последний из пассажиров. Ни один из членов экипажа не возразил, и Бакос сообщил об этом решении террористам. Действительно, члены экипажа остались с группой заложников-евреев; правда, неизвестно, освободили ли бы их террористы, если бы они не приняли этого решения.
Ста шести заложникам, оставшимся там, в этом отдаленном от всего мира углу, стены их тюрьмы казались теперь особенно высокими. Прошло четверо суток с того момента в самолете, когда с дикой жестокостью у них отняли свободу. Мать с двумя юными сыновьями, школьница, путешествующая в одиночку, пожилая пара, пережившая концлагеря, их судьбы и жизни больше им не принадлежали, они были в руках «борцов за свободу» во имя палестинской революции. Теперь Уадия Хадад должен решить, как использовать этот человеческий товар. В затхлом и тесном зале заложники сидели на полу, лежали на матрацах и шепотом переговаривались друг с другом. Минуты тянулись мучительно долго, но до сих пор они хотя бы тянулись, не завершились ужасным концом. В сердце каждого надежда сменялась отчаянием, страх навис над всеми. Может быть, завтра двенадцать человек из них казнят до начала переговоров и их растерзанные тела выставят на обозрение перед всем миром? А может быть, через час? Застигнутые врасплох своим злосчастьем, они кричали в душе: за что? Я ни в чем не виноват! Нет, неправда — они были виновны, той старой-престарой виной, от которой нет спасенья: они были евреями. Те из них, кто вырос в Израиле, возможно, этого не поняли, но для арабов и немцев, чьи руки сжимали орудия уничтожения, это разумелось само собой.
После того как освобожденные заложники приземлились в Париже, с некоторыми из них началась работа: надо было выяснить факты. Проводилась она в основном французскими властями, и в результате стала наконец известна хоть какая-то информация о ситуации в Энтеббе. Совершенно определенно выяснилось, что между Иди Амином и террористами существует полное сотрудничество, что военные Уганды распоряжаются в здании и помогают в охране захваченных. Выяснилось, в какой именно части старого здания терминала находятся заложники (или, по крайней мере, находились там в четверг утром), получены были хоть какие-то сведения о захваченных людях. Благодаря этой информации, большая часть которой была получена и обработана немного позднее, стало возможно приступить к подготовке реального плана освобождения заложников.
Теперь, когда выяснилась степень сотрудничества между армией Уганды и террористами, военное руководство пришло к выводу, что освободительная акция, если она будет предпринята, должна быть широкой по охвату, чтобы нейтрализовать армию Уганды и вывезти оттуда и заложников, и войска. «В четверг после обеда состоялась встреча Кути со мной и Эхудом, — рассказывает полковник Шай, — и уже тогда было ясно, что Иди Амин заодно с террористами. И тогда мы сказали: единственная возможность — это операция, причем широкомасштабная военная операция. Не такая ограниченная, когда прибудет небольшая группа, захватит террористов и выдаст себя властям Уганды. Теперь возникла необходимость в обширной военной операции, с захватом всего аэродрома».