Однако довольно о моих тревогах. Несмотря на значительный объем работы, потребовавшейся, чтобы привести этот отчет в связный вид, я, как всегда, оставалась максимально последовательной в своих стараниях строго придерживаться как духа, так и буквы записей комиссара. Где это представлялось необходимым, я добавляла пояснения в виде сносок и материалов из других источников, способных осветить более обширный контекст, дополняющий неизменно эгоцентричный взгляд на события самого автора. В остальном же весь текст принадлежит непосредственно комиссару Каину.
Глава первая
Никогда мне не посмотреть на Перлию с орбиты без того, чтобы испытать удивительную смесь эмоций. С одной стороны, всякий раз, когда выпадает возможность взглянуть на нее, будучи за пределами атмосферы, ко мне с поразительной ясностью возвращаются воспоминания о моем первом взгляде на этот мир и о том, насколько близок я был к тому, чтобы украсить его поверхность большим кратером. И все благодаря орочьему пилоту, который решил использовать мою спасательную капсулу в качестве мишени. С другой стороны, за последние несколько лет я, в общем, сумел оценить положительные качества этого местечка, сочтя его вполне сносным. Почти сто лет мотаясь по Галактике в непосредственной близости от смертельной, как правило, опасности, я высоко ценю и всякий раз полагаю освежающе-новой возможность назвать какое-либо место домом. Принимая во внимание вышесказанное, неудивительно, что момент выхода нашего челнока из атмосферы тем судьбоносным днем в начале последнего года старого тысячелетия[1] застал меня уставившимся в иллюминатор в несколько задумчивом настроении.
— Танны, комиссар? — прозвучал знакомый голос где-то возле моего локтя, и отражение Юргена возникло в армированном бронекристалле, заслоняя собой мирную панораму синих, зеленых и темно-коричневых пятен, раскрасивших палитру, лежавшую в пустоте за иллюминатором. Случилось это через секунду после того, как мой нос предупредил меня о том, что помощник наклонился в мою сторону.
Заявить, что годы оказались добры к Юргену, было бы некоторым преувеличением. Правильнее сказать, что они были к нему прохладно вежливы, если вообще дали себе труд заметить его существование. То, что осталось от его волос, уже с десяток лет было совершенно седым, но большая часть шевелюры все же предпочла покинуть поверхность черепа, оставив псориаз пировать на этой поляне в компании прочих дерматологических феноменов.[2]
Но мой помощник оставался таким же деятельным, как и я сам, благодаря ювенат-медицине, услугами которой его втихомолку пичкала Эмберли. Несмотря на множество плохо совместимых с жизнью дел, которыми мне по ее воле пришлось заниматься в течение прошедших лет, я никогда не питал иллюзий касаемо того, кто из нас двоих в скромном табуне подчиненных Эмберли является более ценным приобретением. Герои Империума идут пятачок за пучок, когда поблизости есть «пустышка», и я сам, не раз испытавший благодарность к необъяснимой способности своего помощника обнулять силы варпа (а причины испытывать эту благодарность подворачивались гораздо чаще, чем хотелось бы), очень хорошо понимаю, почему Эмберли так высоко ценит присутствие моего помощника.
— Благодарю вас, Юрген, — ответил я, невозмутимо принимая чашку с танной, в то время как небольшая группка моих кадет-комиссаров держалась настолько далеко от нас обоих, насколько это позволяло тесное пространство пассажирского отсека. Я не мог их за это винить. — Вы очень предусмотрительны.
— Всегда к вашим услугам, сэр. — На лице моего помощника на мгновение возникла и пропала гримаса, отдаленно похожая на улыбку. Он осторожно вернул крышку термоса на положенное место и спрятал сосуд в одном из не поддающихся подсчету подсумков, украшающих его бронежилет. — У меня где-то еще были бутерброды, не желаете ли?
— Чая будет вполне достаточно, — ответил я поспешно, поскольку Юрген уже начал рыться среди своих кульков и свертков.
Бросалось в глаза то, насколько комфортнее ему стало, когда корабль вышел за пределы атмосферы. И не только в глаза — я даже позволил себе дышать чуть глубже, чем раньше. Пригубив ароматного напитка, я наблюдал, как тот мир, который мы стали называть домом, уменьшается в иллюминаторе за отражениями наших с Юргеном лиц. По правде сказать, и на мне годы начали сказываться столь же очевидным образом, и проблески седины показались на висках, несмотря на периодические ювенат-процедуры, положенные мне в силу моего возраста, ранга и признанного статуса Героя Империума. Ну, на седые волосы мне вряд ли пристало жаловаться: после всего, что мне довелось повидать и переделать на своем веку, удивительнее то, что не вся шевелюра бела как снег.
1
М41, конечно же. Б
2
Юрген был освобожден от необходимости бриться якобы по медицинским показаниям, но я всегда подозревала, учитывая его богатую коллекцию кожных заболеваний, что настоящей причиной было понятное опасение Каина увидеть то, что открылось бы после применения бритвы.