Он прав был. Он в своей убеждённости черпал силы для того, чтобы на людях сохранять морду каменной, а мозг почти ясным. Он всё ещё верил в чудо. Чуть-чуть. На грани помутнения мозгов. Верил.
Орки ворвались в дом к исходу четвёртого часа непрерывного штурма, когда силы людей, защищавших окна и двери, подошли к концу. Да и осталось их, из первоначального десятка, всего лишь четверо. Вернее трое, и впридачу один рыдающий, захлёбывающийся слезами и соплями юнец. Мальчишка. Но поскольку в руках у юнца, дрожащих, но сильных, был арбалет, а в арбалете ещё оставалось полмагазина, мужики совершенно оправданно сочли, что их четверо. Выжить здесь никто не рассчитывал, какое уж там выжить, когда против тебя чуть ли не вдесятеро больше тварей, и отступать, даже передышку брать, они никак не собираются. Большую передышку. Ибо на краткий миг, на четверть, на полчаса они отхлынули, оставив ещё несколько трупов. Люди смогли перевести дух, отереть пот со лба, да перезарядить магазины своих арбалетов.
- Всё, - сказал один из них, немолодой мужик, служивший у Оксаны приказчиком. - Последняя передышка, ребята.
- И обойма последняя, - хмуро сказал второй. Этот был поваром.
- На, держи, - ему кинули из дальнего угла обойму. - У меня три… Столько не понадобится!
- Ну, теперь живём! - обрадовался разжившийся запасной обоймой боец…
Мужики шутили, скалили зубы, пусть невесело, но как можно шире. Последние минуты жизни, быть может. В лучшем случае - часы. Так чтоб хоть на том свете не стыдно было… Ведь по сути, одна сейчас обойма у стрелка, или ещё в запасе десять болтов… Какая разница? Удержать все проёмы, все окна дома им не удастся. Орки ворвутся. Дальше - смерть.
Вверху скрипнула дверь, и мужики, почти одновременно, и вовсе не радостно подняв глаза, увидели траппера, хахаля хозяйки. Хороший парень, и боец не из последних, да толку от него сейчас… На ногах еле стоит. Хозяйка вокруг него вьётся, не он вокруг хозяйки…
Траппер, впрочем, понимал своё бессилие. Палаш был при нём, но из ножен не извлечён. В руках же у него было два дорогой работы, настоящих гномовских квартпистоля. Очень мощных, тяжёлых. Он сел ступеньки за три до верха лестницы, так чтобы отчётливо были видны и входная дверь, и ближние два оконца, и положил пистоли по бокам от себя.
- Ну, чего уставились? - спросил грубо. - По местам! Последний бой, так последний…
Спорить с ним не стали. А ждать очередной атаки орков пришлось долгих полчаса. Только после этого в свободные от стёкол окна донёсся слитный рык десятков глоток. Орки пошли на приступ.
Повар, отчаянно стреляя из арбалета, пал, так и не успев израсходовать первую обойму. Зря делился с ним ещё один боец, так и оставшийся для Яна неизвестным. Рядом с дверью сражался и погиб приказчик. Этому повезло продержаться дольше. Или не повезло. Он погиб первым из тех, кому суждено было пасть, когда орки ворвались в дом. И хотя смог забрать с собой двоих орков, третий забежав со спины, ткнул ему между лопаток коротким охотничьим копьём. И это было всё. Всех защитников в доме осталось двое: слезливый мальчищка и Ян, не способный даже на ноги встать. Мальчишка, удивительное дело, сумел продержаться, не прячась от боя, дольше всех. Но сейчас он медленно пятился по лестнице, почти уже поднявшись до Яна, которого пока не трогали. Который сейчас куда больше напоминал труп, нежели живого человека, чьего-то защитника. Впрочем, он говорил.
- Где все? - голос был хриплый, но достаточно громкий, чтобы юноша его услышал. И понял вопрос. Траппер спрашивал про женщин, которых в доме, не считая Оксаны, было ещё четверо.
- В подвале закрылись! - крикнул мальчик.
- Я сейчас орков шугану… - Ян говорил всё так же хрипло и громко, очень медленно. - Беги к ним… Запрись. Если повезёт, они вас не заметят. Если станут ломиться… женщины не должны достаться оркам живым.
Сказано было много. Слишком много для того полумига, что был у них в бою. Такое бывает иногда - им повезло. Орки не атаковали их. А потом Ян взял оба квартпистоля, поднял их и разрядил. Все восемь стволов разом. С двадцати шагов, в упор. Дым окутал лестницу. И в этот дым, без вскрика, только губу до крови закусив, нырнул мальчишка, тоже оставшийся для Яна безымянным. Сам же Ян, взяв в руки палаш, задумчиво оценил его неподъёмную для себя нынешнего тяжесть. Драться долго не получится… получится ли вообще драться?