Айша переступила порог, учтиво поклонилась мужчинам и присела на кошму рядом с Джумагуль. Это соседство сразу же успокоило и взбодрило девушку, будто сняли с нее какую-то тяжесть.
Пытливо разглядывая гостей, тетушка Айша молчала. Обязанность начать разговор, по обычаю, лежала на мужчинах.
— Здравствуйте, тетушка! Говорят, вы большая мастерица острословия. Что скажете вы нам сегодня? — очень громко произнес Дуйсенбай, которого, по-видимому, успели предупредить, что Айша немного глуховата.
— А скажу, что гонишь ты всего двух коз, — это был намек на вторую женитьбу Дуйсенбая, — а кричишь на весь мир. Везде только и разговоров, что о женихе, а он, оказывается, не то что с невестой — со свахой не знает, что делать нужно.
Дуйсенбай насупился, заерзал на подушках. Хозяин искоса поглядел на него, насмешливо скривился и подмигнул Айше — пощипай-ка, мол, его, тугодума надменного. Тетушка поняла его жест.
— А что же прикажешь делать со свахой? — выдавил наконец из себя Дуйсенбай.
— Говорят, может погибнуть лошадь — обычай никогда не погибнет.
— Какой же обычай нарушил жених? — вмешался в перепалку усатый.
— Есть такая пословица: с паршивой овцы — хоть шерсти клок. Я пришла получить с жениха подарок.
На помощь жениху поспешил мулла, сидевший в дальнем углу юрты:
— Барана режут один раз — в доме невесты пусть пересчитывают подарки. Тебе же хотелось с одного куска снять два урожая.
Торжествуя победу, Дуйсенбай горделиво разгладил бороду. Но торжество его было преждевременным.
— По небу летает крикливая птица. Голос ее сотрясает землю. Поймаешь ее, оскобишь как следует, а там, оказывается, и поживиться-то нечем — кожа да кости, — с издевкой рассмеялась Айша.
Теперь уже за честь жениха решил вступиться усатый, который до сих пор лишь прислушивался к этой перебранке.
— Ну, сколько б ворона ни каркала, а кормят все же гусей. Сколько б старуха ни выжимала из нас подарки, а отдадим мы их молоденьким девушкам, — и, повернувшись к Кутымбаю, спросил: — Разве нету в ваших краях луноликих красавиц, которым было б приятно сделать подарок?
— Это было бы слишком щедрым подарком для вас, — тут же откликнулась тетушка Айша и вдруг заговорила стихами:
Усатый, не находя ответа, крякнул и перевалился на другой бок. Дуйсенбай бросил на муллу выразительный взгляд: ну, давай, мол, покажи, на что ты способен! Но все способности муллы уже, кажется, были исчерпаны. Он долго мусолил страницы книги, которая лежала перед ним, сосредоточенно рассматривал купол юрты, будто надеялся именно там найти нужный ответ, наконец, пробормотал что-то невнятное.
— Как? — зычно переспросил Дуйсенбай. — Что ты сказал?
Жалким, бесцветным голосом мулла повторил, спотыкаясь на каждом слове:
— Хочешь быть соловьем легкокрылым, розой в саду благоухать... то есть розой в саду расцветать, хочешь... — И, не видя иного выхода, мулла закашлялся.
— Ну, хочешь не хочешь, жених, а придется засовывать руку в карман, — воспользовалась паузой тетушка Айша. — Где прошла одна арба, и другая пройдет по ее следу. Выкладывай подарки!
Дуйсенбай и усатый переглянулись. Мулла готов был провалиться сквозь землю, но, сколько он, потупившись, ни рассматривал пол кутымбаевской юрты, ни одной подходящей для этого щели ему обнаружить не удалось. С последней надеждой Дуйсенбай взглянул на хозяина — не прогонит ли он эту привязчивую старуху? Но Кутымбай притворился, будто не понял этого красноречивого взгляда. Что оставалось делать жениху? Он раздраженно махнул рукой, злобно сплюнул в сторону своего тщедушного муллы и потянулся за хурджуном. Набрав горсть джиды, протянул Айше, словно милостыню:
— Держи подол!
Но Айша презрительно отстранилась:
— Хотя ты и богатый бай, а невежа. Давай сюда весь хурджун. Сами опростаем. Я не ребенок, чтобы подарки в подоле таскать. А то, что ты хочешь дать, не хватит даже нашей бабушке Аналык один раз чай выпить.
Жених позеленел от злости.
— На и отвяжись! — бросил он хурджун к ногам тетушки Айши, а та как ни в чем не бывало поклонилась мужчинам и, закинув хурджун на плечи, спокойно вышла из юрты. Когда она уже была за порогом, Дуйсенбай крикнул: — Хурджун принеси обратно.
Кутымбай, вполне удовлетворенный разносом, который устроила дорогим гостям тетушка Айша, решил теперь сжалиться над раздосадованным женихом, утешить и обласкать его.