Выйдя из душной байской юрты на свежий воздух, Джумагуль вздохнула полной грудью. Все-таки как хорошо, что есть это звездное небо, этот широкий степной простор. Чтобы привыкнуть к окружающей темноте, она на мгновенье закрыла глаза.
Кутымбай не сказал ей, кого позвать в юрту. Но Джумагуль догадалась: Нурыма — доверенное лицо бая, злейшего врага всех жителей аула. Встречаясь с ним на улице, девушка готова была юркнуть в любую мышиную норку. Но Нурым, понадобись ему Джумагуль, и там разыскал бы ее. Спасения от Нурыма не было нигде и никому. Жестокий, бессердечный человек. А попробуй кто пожаловаться баю, и сам же жалобщик бывал наказан.
Немного поразмыслив, Джумагуль решила, что искать Нурыма нужно в доме Бибигуль. Где ж еще мог находиться сегодня байский прислужник?
Еще не доходя до знакомой юрты, Джумагуль услышала громкие голоса, плач, перебранку.
— Выслушай, отец! Прошу тебя, выслушай! — надрывался высокий женский голос, в котором Джумагуль без труда узнала мать Бибигуль. — Пока я жива, моя дочь не выйдет замуж за старика!
Не осмелившись войти, девушка остановилась на улице.
— Эх ты, ослица длинноухая! Недаром говорят: женщину и ослицу бог вылепил из одной глины. — Это был глухой сиплый голос Нурыма. — Подумай сама, хотим возвеличить вас, оказать честь твоей нищей дочери, а ты упираешься! Бог бросает к твоим ногам богатство и радость, а ты не хочешь нагнуться, чтобы поднять этот дар.
— Мне не нужно вашего уважения! Убирайтесь!
— Одумайся, женщина! Какие слова ты говоришь?!
— Я не хочу блаженствовать, отдав родную дочь на мучения! — не унималась мать Бибигуль.
— Ты б хоть мужа своего послушала!
Сквозь камышовую циновку Джумагуль видела теперь все, что происходило в юрте. Бибигуль там не было. «Наверное, к соседям отправили, чтобы не видела, как издеваются над матерью», — подумала девушка и снова прильнула к циновке.
— Ну, хватит. Перестань, — миролюбиво начал отец Бибигуль. — Сейчас уже дочь приведут. Успокойся. Своими криками только дочку расстроишь. Дело ведь все равно уже сделано, обратно не вернешь.
— Это ты... ты во всем виноват! Ты выдаешь свою дочь не за человека — за богатство! Теперь я знаю: твоя борода не от возраста побелела, солнце ее выжгло, как тряпку!
— Эй-эй-эй, — укоризненно покачал головой Нурым, — разве может жена так оскорблять своего мужа?! Совсем некрасиво. Услышат такие слова, никто на вашей дочери не женится. По матери о дочери судят... Слава аллаху, отец еще у нее настоящий мужчина, — пустился Нурым уже на откровенную, грубую лесть. Чтобы окончательно перетянуть отца Бибигуль на свою сторону, он положил руку ему на плечо, крепко сжал. — А в общем, дело ваше. Я думал, со свадьбой поправится немного ваше хозяйство, жизнь полегче станет... Решайте сами... А о Дуйсенбае не беспокойтесь — за него любая девушка с радостью пойдет. — Он протянул руку к папахе, висевшей на решетке юрты, всем своим видом показывая, что готов уйти. Отец Бибигуль с беспокойством поглядел на жену, на папаху, от которой, казалось ему, зависела сейчас вся их жизнь, и судорожно схватил Нурыма за локоть.
— Ты не сердись, дружок. Хозяин этого дома я! Ты меня слушай. Зачем вести разговоры с глупой женщиной! Я сейчас ее образумлю, — и как-то очень неуверенно, без злости и гнева, отец Бибигуль ударил жену по лицу. Женщина вскрикнула, свалилась на пол.
Нурым не стал разнимать их. Он стоял в стороне, ждал, чем закончится эта сцена.
А мать Бибигуль упорствовала, не сдавалась: После каждого нового удара она повторяла все громче и истеричней:
— Не отдам!.. Не отдам свою дочку!.. Убей — не отдам!..
— Ах ты, проклятая! — уже распалившись, кричал муж. — Скажешь Бибигуль хоть слово, уши отрежу! Да ты понимаешь, дурья башка, такое счастье раз в жизни приходит. А ты его гнать?! — И новые удары сыпались на голову, спину, в живот и бока строптивой жены.
Побои не убедили мать Бибигуль. Когда, запыхавшись, муж остановился и вопросительно посмотрел на нее, женщина мотнула головой и со злобным упрямством повторила еще раз:
— Не отдам!
— Она, оказывается, и к тебе уважения не имеет. Ничего я тут понять не могу: кто у вас в доме женщина, а кто мужчина? — подлил масла в огонь Нурым и, надев папаху, решительно направился к выходу. Но отец Бибигуль заградил ему дорогу, произнес заискивающе:
— Не позорь нас, дорогой, не рассказывай людям. Ведь могут сказать, не понравилась жениху Бибигуль. Кто после этого возьмет ее в жены?
Нурым с готовностью ухватился за эту мысль:
— Конечно. Вот именно.