— Я замуж выхожу, бабушка Анар, — несмело напомнила девушка.
— А, да-да, вспомнила... Думаю, чего это я тебе про Алакоза рассказываю? А вот для чего, дочка. Чтоб ты храброй была. И честной. И чтоб в трудный час не только о себе думала... Хотя женщина всегда остается женщиной... Не противоречь мужу. Помни слова святой Бийбипатпы и выполняй ее заветы... Пресвятая матушка наша Бийбипатпа никогда не перечила мужу.
Анар-аналык устала, и с каждой минутой речь ее становилась все более сбивчивой и путаной. Она повторяла по нескольку раз одно и то же, теряла нить рассказа, перескакивала с одного на другое. Джумагуль всеми силами старалась разобраться в этом хаосе слов, воспоминаний, наставлений, уловить нечто самое важное, самое необходимое для будущей семейной жизни. Сделать это было непросто.
Вот уже несколько минут мысль старухи билась вокруг имени Бийбипатпы — прародительницы рода человеческого, мусульманской Евы:
— Пресвятая матушка Бийбипатпа — ты запомни это, запомни! — она, когда ожидала мужа... он в поле работал... Бийбипатпа клала рядом с собой несколько прутьев... Да будет вечная память ей, она делала это для того, чтобы, понимаешь, если захочет он ее побить... чтоб не тратил сил на поиски прутьев. Вот какой должна быть жена!
Джумагуль кивнула, давая понять старухе, что ее наставление усвоено.
— А еще я тебе расскажу... — никак не могла угомониться Анар-аналык. — Ты должна знать, как держать себя в доме мужа, как относиться к его братьям и сестрам.
— У моего мужа нет братьев, — робко попыталась возразить Джумагуль.
— Это не имеет значения. Все равно ты должна знать...
К счастью в это время с улицы громко позвали:
— Бейкеш![3]
— Меня зовут, — ухватилась Джумагуль за эту последнюю возможность вырваться из плена тетушки Анар-аналык.
— Ничего. Подождут.
В юрту вошла женщина, посланная за Джумагуль. Отвесив низкий поклон Анар-аналык и осведомившись о ее здоровье, она сообщила, что невеста должна готовиться в путь.
— Ладно, иди, — согласилась старуха, явно недовольная таким оборотом дела. — Скажи там своему жениху, пусть один поклон мне отвесит. Не забудь!..
После этого Анар-аналык облегченно вздохнула, опустила всклокоченную голову на подушку и умиротворенно закрыла глаза.
Джумагуль вышла на улицу, под темное чистое небо, на свежий ветер и тоже вздохнула облегченно. Еще одна ступенька к счастью была позади.
Через несколько часов, в глухую ночь Джумагуль тряслась на крупе низкорослой лошади. Перед самым лицом ее, заслоняя дорогу, колыхалась широкая спина джигита, который сопровождал Турумбета. Но зато над собой в черной бездне она видела целые россыпи звезд. Они подмигивали и кружились над ее головой, падали и рождались заново.
Отьезд Джумагуль никак не сказался на жизни аула. Уже через несколько дней односельчане потеряли всякий интерес к этой новости и больше не вспоминали о черноокой девушке, которая прожила здесь четыре нелегких года. Впрочем, кое-кто еще помнил о ней, втайне вздыхал и медленно тлел в любовном огне. Это был, разумеется, Айтен-мулла. Нежданная свадьба и отъезд Джумагуль так огорчили его, что мулла загрустил, заметно спал с лица и еще больше ссутулился. Ему нужны были утешения и дружеское участие. Он жаждал услышать добрые, ободряющие слова. И он услышал их, придя утром в юрту Кутымбая.
— Какой же вы после этого мулла! — совсем не деликатно потешался над ним усатый Таджим. — Кто ж поверит после этого в ваше могущество? Приворожили бы ее, околдовали. А не умеете, сказали бы мне — я б ее к вам в постель притащил, как овечку на заклание.
И на самом деле, подумал про себя Кутымбай, где же его могущество и ученость, если простую девчонку не сумел околдовать? Как же приведет он в рай мою душу? Это ведь задача посложней! Нет, прав Таджим, нужно менять муллу...