Каракалпакский прозаик, обращаясь к малоизведанным пластам жизни своего народа, воспроизводит духовную историю его. Мы часто говорим о воспитании историей. Думаю, именно современное звучание «Дастана о каракалпаках», события которого отдалены от нас столетием и более — одно из важнейших, — но не единственных! — его достоинств. Рассказывая об исконном стремлении каракалпаков к Русскому государству, писатель утверждает и стремление к взаимопониманию, к сближению всех простых людей, независимо от того, к какой нации они принадлежат.
Полтора века вмещают в себя романы «Дастана...», начиная с года 1740-го. Полтора века полной трагизма жизни «неприкаянного» народа, разобщенного в прошлом распрями и враждой. Но мы увидим и звездный час его, когда великими усилиями объединятся каракалпаки, когда будут радоваться общей радостью. Родится независимое каракалпакское ханство и тут же погибнет. Однако ничто не пройдет бесследно, ибо не знают поражения надежды народа. И мы, читая роман, ощутим, как растет национальное самосознание.
Работая над трилогией, писатель взял за истину: «Помнить надо и темное, и светлое, и плохое, и хорошее, а пуще всего нужно помнить: память дана человеку, чтобы он никогда не забывал, что он человек». Вот во имя чего писался «Дастан о каракалпаках», вот идея, которую писатель исповедует, во имя которой создает все свои произведения. В главном вопросе — в отношении к смыслу жизни проявляется человек, и эту отведенную ему жизнь он творит сам.
В третьей книге «Дастана...» есть такой эпизод. Ерназар, радеющий за свой народ, едет за советом — как прожить эту изменчивую, непонятную, часто противоречивую жизнь — к стотридцатилетнему старцу, Абдикериму. Ведь должен был что-то вынести из столь долгой череды десятилетий, уразумел, наверное, главное... Что скажет? А вот что: не вмешиваться ни во что, себя беречь: не стоит страдать за других, «для здоровья вредно, а человек должен жить как можно дольше».
Нет, жизнь дана не для того лишь, чтобы «заботиться о своей утробе», а потому отворачиваться от чужой беды. То — путь неприемлемый для человека, утверждает прозаик. И тем более неприемлем для власть держащих. На первом плане в трилогии писателя — проблемы нравственные, которые он поднимает на конкретном историческом материале. Да, он стремится заполнить «белые пятна» в судьбе своего народа, и тем не менее, сам человек — предмет раздумий Т. Каипбергенова, ибо человек всегда был и остается загадкой, тайной. Любит, ненавидит, ревнует столь же яростно, как и века назад. Честолюбие, зависть к ближнему порой определяют его поступки. Человеку свойственно человеческое — раб он или правитель, простой смертный или возвеличенный судьбой властелин. Свойственно — да. Но вправе ли люди, тем более те, в чьих руках жизни других, руководствоваться личными мотивами, слепым порывом, тем же тщеславием? Не вправе. Увы, множество горьких уроков преподносит нам история. Писатель стремится в этих уроках найти ответы на важнейшие вопросы дней нынешних.
Многие судьбы вберет в себя «Дастан о каракалпаках». И среди них — жизненные пути трех правителей — Мамана («Сказание о Маман-бие»), Айдоса («Неприкаянные») и Ерназара Алакоза («Непонятные»). Три трагических пути, сопряженные с тремя периодами жизни народной. Именно в отношениях с простыми людьми проявятся величие Мамана, слабость Айдоса, целеустремленное мужество Ерназара Алакоза.
Так был создан «Дастан о каракалпаках», книга, утверждающая мысль об ответственности исторической личности за свои деяния, ибо с ними связаны жизни людские, судьбы народные. Трагическая история народа воплотилась в трагических судьбах.
И снова нахлынули проблемы современности. Один из поздних по написанию романов — «Зеница ока» — вошел в этот том. У романа своя, печальная история. Журнальный вариант его был опубликован в 1981 году. Однако книгой стал далеко не сразу. Руководство республики, рапортовавшее в «верха» об очередных успехах региона, наложило запрет на рукопись. Набор был рассыпан. На русском языке роман увидел свет лишь в 1986 году.
Т. Каипбергенов сказал как-то, что писал «Зеницу ока» «горячась и волнуясь». Убеждена: надо было обладать немалым мужеством, чтобы в то время — памятуя о негативных событиях, вскрывшихся в Узбекистане, — решиться на эту книгу. Она была рождена любовью к своему народу, к своей земле и — болью. Болью совестливого человека.
Пожалуй, трудно двумя словами определить тему «Зеницы ока». Экологическая? Да. Но свести только к ней — значило бы обеднить роман, почти ничего не сказать о нем. Книга о порочном стиле руководства? Да. Но и... Роман вопиет о необходимости перемен в нашем обществе, разве что слово «перестройка» в те годы не бытовало, но и оно названо. А шире «Зеница ока» — о Добре и Зле, которые подчас (впрочем, почему подчас — нередко!) уживаются в нас.