— Не стоило вам приходить сюда, патрон, — озабоченно покачал головой пожилой, двигаясь между столиков. — Не дело вам заниматься такими вещами. Я бы и сам притащил Эулохио на борт…
— А куда ты смотрел, пока он надирался? — все так же раздраженно продолжал рыжий.
— Я закупал провизию, патрон. Когда ребята сказали мне, Эулохио уже успел распустить паруса.
Трофим наблюдал за сценой с ленивым любопытством. Пожилой называл рыжего патроном. Так обычно именовались венецианские капитаны. Но рыжий был изрядно молодоват для такого звания.
— Я расстанусь с ним! — процедил сквозь зубы рыжий.
— Он напивается не так уж часто… по сравнению с остальными. И он отличный пилот[17].
— Не надо мне его расхваливать! Если мы не выйдем сегодня в море, проклятый местный эмпорос[18] влепит мне неустойку. Этот клещ удавит меня неустойкой!.. А! Вот он!
Рыжий, узрев цель, уже без провожатых подскочил к столу, за которым расположилась ватага людей в последней стадии гулянки. Еще несколько минут назад они вопили, орали, а теперь почти затихли. Двое тихо полусползли под стол. Один, обнаженный по пояс, заснул на столе, отодвинув блюдо, и раскинув по доскам давно немытые черные патлы. Двое еще держались и даже пытались мычанием что-то друг другу объяснить, пяля друг на друга пустые, как мутные стеклянные бусы, глаза. И наконец последний, впав в задумчивую пьяную меланхолию, тянул себе под нос нудную мелодию с неразборчивым бормотанием слов. Впрочем, при виде рыжего он тут же заткнулся и вскочил, пытаясь придать себе вертикальное положение.
— Капитан… упф… а мы тут… эээ… — забормотал он.
— Стадо свиней! — с ледяным презрением прошипел рыжий.
— Всех разом не утащим, — предупредил рыжего капитана один из его мускулистых спутников.
— Я сейчас подниму Эулохио. Возьмете его, и еще, сколько сможете. За остальными вернетесь без меня. К вечеру мы должны быть в море.
Рыжий подошел к столу и, взяв за волосы, оторвал голову черноволосого от стола.
— Эулохио! Ты слышишь меня, каторжное семя?
Эулохио нахмурился, и его рука поползла к ножнам на поясе, чтобы схватиться за кинжал. Это ему не удалось, потому как кинжал был воткнут рядом с ним в стол — рука впустую цапала по ножнам.
Трофим наблюдал за происходящим с легким интересом. Жизнь — лучший театр.
— Скотина, совсем берега потерял… — Рыжий отвесил Эулохио крепкую оплеуху.
Эулохио сурово нахмурил густые брови, некоторое время водил глазами в разные стороны. Наконец он смог сфокусировать взгляд на капитане. Брови его распрямились, а лицо расплылось в пьяной улыбке. Моряк попытался сказать своему капитану что-то ласковое, но членораздельного произнести не смог и снова провалился в блаженное пьяное марево.
— Оставьте, сеньор Мастарно, — стал увещевать лысый капитана. — Все равно в таком виде вам от него ничего не добиться. Позвольте, я сам приведу его на корабль…
Рыжий раздраженно отмахнулся. Он разжал пальцы, и голова помощника с деревянным стуком снова упала на стол. Рыжий брезгливо вытер руку платком. Ноздри его сердито вздувались.
— Профос, плеть!
Один из мускулистых спутников, все так же безмолвно вытащил из-за пояса плеть и подал её рыжему.
— Стоит ли, патрон? — озабоченно забормотал лысый. — Он виноват. Но он же не колодник… И здесь не море.
— Вот именно! — Бешено зыркнул на лысого рыжий. — Не море! А мы уже три часа как должны быть там! Я подниму этого скота, даже если придется просечь его до костей!
— Патрон, я бы не…
Пожилой не успел закончить фразу. Капитан сделал широкий замах. Наверное, ему стоило доверить это дело профессионалу — профосу. Наверное, от злобы он позабыл, что замах плетью вовсе не обязательно делать так резко, главное, резко её опустить… Он и опустил её резко: свистнуло, и на обнаженной спине патлатого Эулохио вздулся багровый рубец, кое-где лопнувший красным. Но за миг до этого за спиной рыжего раздался вскрик и следом — звон битой глины. На замахе плеть своим кончиком аккурат хлестанула по щеке проходившего мимо Тита, который с довольной улыбкой тащил принятый у Матакьи кувшин с вином.
Ойкнула Матакья.
Схватившись за лицо, полусогнувшись, раскачивался Тит.
Замычал тяжким стоном Эулохио, силясь понять, что происходит, и собрать пронзенное болью, непослушное тело, перетекая по столу, как медуза, выброшенная на берег.
Вино между осколков кувшина растекалось по полу.
— Пропало вино, — пробормотал Амар.
— Застегните пояса, — тихо сказал Трофим. — Тит?!
Тит тряхнул головой, распрямился. Все же он получил не со специального замаха, и до крови его не просекло, но на щеке вздувался отчетливый след. Он кивнул Трофиму, мол, в порядке, и глаза целы. Лицо его болезненно дергалось.
В зале стало тихо.
Рыжий только по звону и вскрику сзади сообразил: случилось что-то не то. Он обернулся, увидел Тита.
— А ну платите за разбитый кувшин! — повелительно крикнула со своего места хозяйка.
— Успокойся, женщина. — Небрежно отмахнулся рыжий капитан. — Я заплачу.
Он протянул руку к поясу, где висели два тугих кошеля, засунул руку в меньший из них, и вытянул горсть монет. Основательным хозяйским движением он положил тяжелый медный фоллис на поднос застывшей рядом Матакье.
— Это за кувшин, — сказал он. — И принеси парню его вино. — Он повернулся к Титу, который распрямился, прижимая руку к щеке. — Ты просто оказался не там, где надо, парень. Без обид. Вот! — Он шевельнул пальцами, и из горстки монет выдвинулся еще один фоллис, зажатый между большим и указательным. — Поправь здоровье. — Капитан посмотрел на Тита, положил монету на столешницу ближайшего стола и отвернулся.
Потом обласкал взглядом Матакью и положил ей на поднос еще один фоллис.
— Это за то, что напугал тебя, красавица.
— Благодарю господин, — с улыбкой присела Матакья.
— Эй! — окликнул Тит.
Капитан обернулся.
Тит ударил с правой.
Капитан успел еще гукнуть что-то, прежде чем кулак Тита закончил свою траекторию у него на физиономии. Удар откатил рыжего назад, пятясь, он запнулся ногами за скамейку, где ворочались беспробудный Эулохио и два его бесчувственных товарища. Бешено размахивая руками, рыжий вцепился в плечо одного, но инерция перевесила: капитан не задержался, а только увлек за собой. Этого хватило, чтобы перевернуть скамью, отчего уже все четверо посыпались на пол со страшным грохотом, отененным визгом сдвинутого с места стола. И над всей этой картиной желтыми россверками мелькнули медные искры фоллисов, разлетевшихся из руки рыжего в момент падения. Мгновением позже они осыпались на пол тяжелым дробным дождем. Но не все — Трофим, уже вскакивая с места, увидел, как одна из монет исчезла в кулаке моряка с соседнего стола, который выбросил пятерню с точностью и быстротой хватающей рыбину чайки. Улеб уже опережал Трофима в рывке, а остальные вскочили на долю мгновения позже.
— А!.. — рявкнул один из бритых здоровяков, сопровождавших рыжего, и замахнулся на Тита своей плетью, которая выглядела даже тяжелее той, удар которой Тит уже получил. Тит резким скачком поднырнул под занесенную руку, ухватил лысого за предплечье и попробовал провести бросок, но лысый перехватил его руку. Они совершили пол бешенного оборота вокруг друг друга и (кто из них подставил другому, ногу бегущий Трофим разглядеть не успел) рухнули на пол.
Второй здоровяк, до драки уступивший своему капитану плетку, подскочил к упавшим и примерился зарядить барахтающемуся Титу ногой по голове. Но тут подоспел Улеб и таранным ударом плеча вломился ему в грудь. В результате лысый крепыш улетел по проходу между столами так, будто его сдуло ветром; упасть ему не дала группа моряков: — нежно подхватили, сберегая свой стол, и уже не столь нежно отбросили в сторону. А Улеб осуществил то, что не удалось крепышу, — занес ногу и от души приложил в бок тому, что кряхтел на полу, подминая под себя Тита. Здоровяк беззвучно выпустил воздух, разжал хватку и отвалился от Тита в корчах боли.
18
Эмпорос — купец заключивший контракт на перевозку груза, на не принадлежащем ему судне.