И потопал быстрым, почти переходящим на бег шагом.
На юге Украины порой в октябре можно нежится на солнце, но этот год роковой сорок первый дождливый, холодный. С небе моросит дождик и Максимка время от времени шлепает в по лужам поднимая брызги. Что бы придать себе больше сходства с нищим, на мальчике короткие штаны и рваная, саленная матроска, извлеченная из кучи тряпья. Конечно, так идти, холодновато, но быстрый шаг согревает, а вообще Максимка как положено пионеру-активисту закаленный мальчонка, и ему даже весело и романтично подвергнуть себя испытанию. А идти нужно еще быстрее, так покажи свой уровень! Так давай пробежимся!
Промчавшись десяток километров по лесу, бесстрашно ломая подошвами ветви и, испытывая приятную щекотку голыми подошвами от шишек, колючек и корней, Максимка, выйдя на асфальтированную дорогу, перешел на шаг!
Время от времени, по ней проносились не большие по несколько автомобилей колоны с гитлеровцами. Максимка поначалу и не пробовал голосовать. Тем более, разве нацисты притормозят ради какого нищего оборвыша. Но когда прошло несколько часов быстрого хода и стали появляться первые признаки усталости, мальчишка начал обдумывать способы срезать путь и поспеть к своим побыстрее.
Например, написать по-немецки плакат: "впереди партизаны, я ваш проводник". Или нет еще лучше: "хотите узнать будущее? Русский оракул!".
Максимке стало смешно и мальчик, опять перешел на бег.
Когда уже стало совсем темно, в попавшимся по милости Бога селении, пришлось отдохнуть. Оборванный, голодный ребенок выглядел настолько жалко, что его в ближайшем доме отогрели и накормили молоком с картошкой и луком. И даже на дорогу дали пару вареный яичек и кут сала.
Максимка поспал на сене часов пять и задолго до рассвета покинул сердобольный людей. Следующий день прошел без каких-либо ярких впечатлений. А вот зато ночью мальчишке удалось подойти к остановившей колоне гитлеровцев. Юный разведчик, хорошо зная немецкий, рассказ жующим свинину немецким пара анекдотов, и заставив их хохотать.
Затем фрицы угостили его сигаретой. Максимка из любопытства сделал затяжку и тут же закашлял. Получил кулаком между лопаток. Удар свалил ребенка с ног, но мальчишка, приземлившись на руки, встал на голову. И так в стиле циркача прошелся, вызывая дополнительный смех....
После чего немцы сами предложили проехаться ему с ними, и как раз в сторону блокированной и подвергающейся артобстрелам Одессы. Мчались немецкие грузовики шустро, показав плавность хода, и скорость около сотни километров в час.
Утром Максимка уже оказался в предместьях. Грохотало, очень даже сильно. Немецкие и румынские войска подтянули тяжелую артиллерию, а небе, выли сирены пикировщиков Ю-87.
Самолеты нацистов имели скошенные вниз носы, и чем-то смахивающие на летучую мышь крылья, с оригинальной тормозной системой.
Перебраться за линию фронта в дневное время задача не из легких, но Одессе полно различных катакомб и щелей. Можно как в книге - "Белеет парус одинокий" переправиться. А уж маленькому мальчику, пройти.
Только бы под шальной снаряд не попасть, но Максимка логично заметил:
- Позорно погибает только тот, кто уже умер для достойной жизни в душе! А если смерть достойна, до это уже бессмертие, а значит реальная жизнь!
Но при обстреле, уже в самом городе, касательный осколок распорол матроску слегка, разрезал ему кожу на ребрах.
К счастью кровотечение почти сразу же закрылось. А Максимка, трижды перекрестившись, затем хихикнул:
- На Бога надеются те, кто плошают в делах совсем не чертовской трудности и дьявольской сложности!
И помчался по колючей щебенке, перебежал на угольки. Хоть огрубела на подошвах кожица, но обожгло и, Максимка сбежал. Ух, промерз он, когда ехал месте, с немцами, когда не движешься, ноги коченеют и их приходиться поджимать. Угольки согрели, но и обожгли. Теперь уже ноет подошва, заставляя прибавлять ходу.
Найти место связи, тоже проблема: многие дома разрушены или горят, а где и исходит дымный чад. Тут нелегко найти нужную улицу, если все указательные знаки с целью затруднить ориентировку наступающим гитлеровским войскам, вырыты и уничтожены.
Правда язык до Киева доведет. Мальчишка, задав несколько вопросов, местным жителям, не забывая при этом размазывать слезы по чумазым щекам, и плакаться, будто бы он ищет мамку.
Далее все прошло рутинно: пароль, ответ и дополнительный и передача.
Даже не пригласили пообедать, хотя живот уже прилипает к хребту.
Правда, когда он уже повернул, навострившись на обратный путь, вдогонку побежала худющая девочка, разбитыми об камешки ножками. Она сунула Максимке полкраюхи черствого хлеба, несколько сушеных рыбешек, стыдливо пробормотав:
- Извини малыш, мы сами голодаем, так что возьми, что собрали.
Мальчишка улыбнулся, своими еще не до конца сменившимися зубками, тихо ответив:
- Да так оно и лучше - на полный желудок, тяжело ходить! До свиданья, свидимся в Берлине!
Дальнейший путь оказался куда тяжелее. Значительно похолодало и пришлось месить босыми ножками покрытую ледяной коркой грязь. Поначалу, огрубевшей, так мальчик в колхозе всегда ходил босиком в теплую и не очень теплую погоду( кроме самых торжественных случаев!) подошве не было не слишком больно, а скорое щекотно. Но затем, постепенно и набитые за лето мозоли начали зудеть все сильнее и сильнее, пока это не перешло в состояние когда под тобой словно пылает жаровня. Максимка бегал зимой в качества закалки до сорока пяти минут по сугробам, тогда модным октябренку, а тем более пионером, стать сильным, закаленным, вроде спартанского воспитания. Но вот когда идешь по покрытой инеем землей, много часов подряд, то уже и ороговевшая кожа испытывает страдания.