Уже начинало светать. Неяркое сентябрьское солнце всходило справа. Очень хотелось спать, но Дима боролся с собой, торопясь поскорее добраться до Риги. Трасса была мокрой и неширокой.
Емельянов за полкилометра увидел стоящую на обочине красную «девятку». Возле нее скрестив руки на груди, стоял мужчина. Он не голосовал, наблюдая за редкими проезжающими машинами.
Дима проехал было мимо, но тут же все-таки решил вернуться. Включив заднюю передачу, он подъехал к одиноко стоящей машине.
— У вас что-то случилось? — спросил он, открыв окно.
— Бензин кончился, — ответил мужчина. — Может быть, дотянете до Верхнедвинска?
— А это мне по пути? Я в Латвию еду.
— Да, как раз по пути. Километров двадцать вперед.
— Тогда цепляйтесь. Есть трос?
— Да.
Мощная «БМВ» без труда тянула крохотную «девятку». Въехав в Верхнедвинск, «жигуль» замигал фарами, показывая, где надо остановиться.
— Спасибо, — сказал верхнедвинец. — Может быть, зайдете ко мне? Угощу горячим кофе. Дорога у вас еще долгая.
Подумав, Дима решил, что это весьма кстати, и согласился.
Мужчина представился Сергеем. Жил он в просторной, хорошо обставленной квартире.
— Как же вы в такую рань оказались на трассе, да еще без бензина? — спросил Емельянов, потягивая у него на кухне превосходно сваренный кофе.
— Да я возвращался домой из Новополоцка. Там у меня большой ночной магазин. Заправка оказалась закрытой. Я думал — дотяну. Ну вот, не дотянул… — развел руками Сергей.
— А почему тогда не голосовали?
— Да не хотел на какого-нибудь жлоба или бандюгу нарваться. Ждал, может быть, какой-нибудь знакомый мимо будет проезжать.
— А что, много знакомых?
— Хватает. Я раньше в ГАИ работал. Командиром роты был.
— А сейчас? — спросил Дима.
— А сейчас — коммерцией занимаюсь, — усмехнулся Сергей. — Граница рядом, латыши водку контрабандой возят. Вот магазин открыл. Хватает дел…
Судя по обстановке в квартире, денег у него тоже хватало.
— А в Латвию часто ездите? — неожиданно спросил Дима.
— Частенько приходится. Практически каждую неделю. А что, есть проблемы?
— Да в принципе нет… Просто я думаю, как бы это побыстрее пройти таможенный досмотр, чтобы голову не морочили…
Сергей взглянул на часы.
— Сейчас шесть часов. В семь у них пересменка. Если прямо сейчас выехать, то к половине седьмого будете там. Это оптимальный вариант — в конце дежурства, когда они усталые и невыспавшиеся, тогда меньше всего мурыжат.
— Спасибо, тогда я, пожалуй, поеду.
— Будете проезжать мимо — заходите, всегда рад буду помочь.
— Обязательно! — пообещал Дима. — Да, чуть не забыл, может быть, у вас найдется широкий бинт?
Бинт? Конечно, найдется! А зачем?
— По дороге сюда латвийские пограничники придрались — почему в аптечке бинта нет? Ну а я забыл купить.
Сергей вышел и через минуту вернулся, держа в руке бинт.
— Спасибо. Я через неделю здесь буду, верну, — сказал Емельянов и распрощался с хозяином квартиры.
Отъехав пару километров от города, он остановился. Достав бинт, Дима тщательно сделал себе повязку, фиксируя нижнюю челюсть через затылок. Он решил изобразить, что у него перелом челюсти, дабы не показывать своего незнания латышского языка. Посмотрев на часы, он понял, что опаздывает и рискует не попасть на границу до пересменки таможни.
Он выжимал из машины максимальную скорость, и доберись минут на пять позже, видимо, не успел бы. Но дежурный милиционер, посмотрев на его документы, сделал знак проезжать.
Заехав в бокс для досмотра, Дима вышел из автомобиля. Таможенник сунул ему в руки бланк декларации.
— Заполняйте быстрее, — сказал он, откровенно зевая и не обращая внимания на Димин маскарад.
Емельянов заполнил декларацию, указав, что наркотиков у него нет, оружия и боеприпасов нет, в общем — чист, как ангел. Поставив в конце закорючку, напоминающую подпись Алдиса Митриса, он подал бумагу работнику таможни. Тот, мельком просмотрев багаж, поставил штамп в паспорте.
— Давайте скорее, у нас уже пересменка.
Латвийская зона досмотра находилась в двухстах метрах от белорусской. Вся процедура повторилась с той только разницей, что отсутствовал крытый бокс.
Остановившись посередине двора, Диме пришлось побегать — таможня находилась в одном строении, полиция — в другом.