– Хорошо. Тогда я сейчас приеду.
Он приехал через полчаса. Женя отметила, что на сей раз Дмитрий не стал открывать дверь своим ключом, а позвонил в дверной звонок. Зайдя в гостиную, Дмитрий удивился:
– Вы одна?!
– Да, – сказала Женя и удивилась, что его так удивило ее одиночество. – А почему вы подумали, что я кого-то жду?
– Я еще тогда заметил, что у вас на столе стоят два бокала, – пояснил Дмитрий, – вот и подумал…
– Ах, это! – улыбнулась Женя. – Ну что вы…Это я так поставила… Символически. Нет, я никого не жду.
На лице Дмитрия отразилась явная радость.
– Надеюсь, я не испортила ваши планы на новогоднюю ночь своим звонком? – спросила Женя.
– Откровенно сказать, Женя, у меня и нет особенных планов, – Дмитрий развел руками, – когда вы позвонили, я ездил по городу в такси – хотел посмотреть, как город изменился за эти годы. На саму новогоднюю ночь у меня ни приглашений, ни обязательств нет. Я ведь никому и не сообщал о своем приезде. Ни друзьям, ни вам… Правда, вчера позвонил родителям в Венгрию и предупредил их, что лечу в Россию.
– Подождите, – опешила Женя, – но раз так – почему вы сказали мне, что вас где-то ждут?! Почему вы ушли?!
– Повторюсь – увидев на столе два бокала, я подумал, что вы кого-то ждете… и решил вам не мешать.
Женя охнула:
– С ума сойти! Вы что, специально ушли, чтобы мне не мешать?! Из собственной квартиры?!
Дмитрий пожал плечами – выходит, что так.
– Все-таки вы удивительный человек! А я хотела задержать вас, но постеснялась.
– А я потом еще долгое время стоял во дворе под окнами, – признался Дмитрий, – из окна гостиной шел какой-то особенный волшебный свет.
– Это старый витражный фонарь, – Женя отодвинула занавеску на окне, – мне сказали, что ему сто лет и он действительно волшебный.
Дмитрий наморщил лоб:
– Мне кажется, я когда-то видел подобный фонарь. То ли у моей бабушки, то ли у прабабушки был точно такой. В детстве, засыпая, я любил на него смотреть. А потом он разбился… Так что вы там отыскали?
Женя протянула Дмитрию свои находки. Дмитрий бережно взял в руки письма, просмотрел их.
– Слушайте, Женя, а ведь вы нашли настоящий клад! Представляете, это письма моего прадеда Валерьяна Вишневского и прабабушки Нади! Узнаю ее почерк – его умел разбирать только прадед. Для нашей семьи эти письма – невероятная ценность! Знаю, что и моя бабушка, и мать искали их, а они, значит, лежали столько лет вот где. Удивительно, что нашли их только теперь. У меня сейчас такое чувство, словно мои родные поздравили меня с Новым годом. Коснулись рукой… А кольцо с сапфиром принадлежало моей прабабушке. Прадед подарил его ей еще до их свадьбы. Значит, кольцу больше ста лет. А это что?
Дмитрий взял в руки пожелтевшую от времени афишу, на которой была нарисована новогодняя елка и фоном по всему листу – снежинки. Красивая витиеватая надпись на афише гласила, что в новогодний вечер в доме Архиповых (набережная реки Мойки, дом номер…) пройдет новогодний бал.
– 1915 год! – изумилась Женя. – Это же сто лет назад!
– Наверное, у прабабушки Нади были связаны с тем вечером какие-то воспоминания, раз она сохранила эту афишу, – предположил Дмитрий.
– А какой была ваша прабабушка? – спросила Женя.
– Красивой, – улыбнулся Дмитрий, – и веселой. Она любила шутить, постоянно придумывала розыгрыши.
Дмитрий достал с полки выцветшую фотографию в рамке и протянул Жене. С фотографии на Женю взглянула (совсем не строго, а смеясь!) красивая барышня в белом платье.
Огромные глаза, две темных косы, чуть вздернутый нос – семнадцатилетняя Наденька Бурковская.
У барышни Нади Бурковской каштановые кудри такой копной, что ни одной расческой не пригладишь (поэтому она их забирает в две толстых косы, и, когда нервничает, наматывает пряди на палец), нежная, светлая кожа (чуть Надя разволнуется – на щеках проступает алый румянец) и манера хохотать так, что кажется, хохочет в ней все – и темные глаза цвета крепкого кофе, и маленький упрямый рот, и косы (и «даже, наверное, ваши пятки» – написал Наде в альбом Валерьян Вишневский). А еще у Нади отвратительный неровный почерк (который, вероятно, есть отражение такого же неровного характера Нади) – ни в одну строчку не уместить, буквы словно несутся галопом в разные стороны.
Вот из-за последнего обстоятельства Надя и ее подруга Сашенька Архипова, приступая к оформлению афиши предстоящего новогоднего бала, сразу решили, что писать будет Сашенька. А Надя разве что рисовать снежинки.
Сашенька, обладавшая безупречным каллиграфическим почерком, старательно выводила буквы: «В новогодний вечер 1915 года в доме Архиповых на Мойке пройдет новогодний бал…» В то же время Надя, примостившись с краешка, рисовала на афише снежинки разной формы и разных оттенков синего.