София уговаривала меня не ходить на день рождения. Что бы мне в этот раз послушаться доброго совета!
Но добрые советы на то и добрые, чтобы их никогда не слушались.
Брюс, праздничный зал, 11 апреля 2010 года, 14:00
Странно, но дверь в праздничный зал оказалась открытой и — никакой охраны, ни приглашённых, никого. Заходи кто хочешь, бери что хочешь. По поводу последнего я, конечно, преувеличил. «Крысятничать» в кампусе никто не стал бы — за подобное выгоняют с позором, а сделать что-то тайком трудно. Кругом камеры, полно охраны, а студентам за своевременное предупреждение о возможных нарушениях закона полагается поощрение.
Я открыл дверь и ещё раз подумал, не уйти ли отсюда. Тем более, уже два часа пополудни, объявленное время, а здесь ни души. Накрытые столы, яркое освещение, тепло и уют. И никого. Розыгрыш? Или все передумали?
— Брюс? — услышал я из-за спины. Ники. Я уже начал вздрагивать от звука её голоса. Моего общества за прошедшие несколько месяцев начали избегать почти все — и всякий раз, когда Ники появлялась, обычно в компании Поля, Длинного, как его звали за спиной — все делали вид, что меня здесь нет.
С днём рождения, мадемуазель де Сант-Альбан, — я коротко поклонился. Звать себя по имени она теперь не позволяла. Несколько раз я получал от неё пощёчину за фамильярность, а рядом, с выражением скуки и брезгливости, всегда стоял Длинный.
Ники приблизилась. Вся в чёрном — это теперь праздничный наряд? И никаких духов. И на том спасибо.
— Ничего не хочешь сказать?
Она стояла на расстоянии двух шагов, пристально смотрела мне в лицо.
Хороший вопрос. Я бы у неё самой хотел спросить многое… но мне уже не хотелось ничего выяснять.
— Почему никто не пришёл?
— Потому что я так захотела, — она не отводила взгляда. — Почему ты ничего не делал?
Я оторопел.
— Ч-что?!
— Почему ничего не делал?! — крикнула она и ударила кулаком в грудь. Меня как будто огрели кувалдой — стоило немалых трудов не упасть, я хватал ртом воздух, словно рыба. — Я ждала, что это будешь ты! Почему ты просто ушёл? Почему?!
— Я не умею плавать, — сейчас это звучало на редкость нелепо. — И ты это знала.
— Ты даже не попробовал, — я заметил слёзы на её лице. Неприятным оказалось сочетание, слёзы и ярость. — Ты даже не попробовал!
— Я утонул бы, — она шла ко мне, держа кулаки сжатыми, мне приходилось отступать. — Ты этого хотела?
— Откуда ты знаешь?! — крикнула она так, что уши заложило. — Откуда ты знаешь, если ты даже не пробовал? Думаешь, я дала бы тебе утонуть? Трус! Ты ничего не сделал ради меня, даже не попробовал!
Я нащупал в кармане брюк платок. И на какой-то момент наваждение прошло.
— Спасибо за приглашение, — я ещё раз поклонился, обошёл Ники и направился к двери.
— Я не отпускала тебя, — услышал я из-за спины. — Мы ещё не закончили разговор! Немедленно вернись!
Вот ещё.
Я открыл дверь… и за ней оказалась Ники. Та же самая. Я оглянулся, ощущая, что сплю — позади меня стояла ещё одна. Та, что вошла с улицы, дала мне пощёчину.
— Ты не ответил, — услышал я с обеих сторон. — Почему? Отвечай!
Я сплю, подумал я. Такого не может быть. Я повернулся к двери, ведущей на кухню, и побежал туда. Из-за спины донёсся смех. Я влетел на кухню…
Ники. На кухне было пять человек — и все они были ей. В халатах, передниках, всё как положено. Ближайшая ко мне держала в руке хлебный нож.
— От меня не убежишь, — она шагнула мне навстречу и остальные четверо засмеялись.
Меня словно наэлектризовало. Я испугался, но страх не отнял силы — наоборот, подстегнул. И нарушение координации вернулось, в тот же момент. Я чудом избежал взмаха ножом, оттолкнул ещё одну Ники и ринулся в следующую дверь.
И вылетел наружу. Но вокруг — ночь, в небе холодно сияет Луна. И — куда ни глянь, всюду Ники. Её было, наверное, несколько тысяч. В форме рабочих и учителей, студентки и клерки — но кругом была она. Она одна.
— Почему? — услышал я вопрос, его задал хор голосов. Меня взяли за шиворот, встряхнули. Я оглянулся — это Поль. Длинный был одет в рыцарские доспехи и стал ещё чуть не полметра выше, и комично, и страшно одновременно.
— Тебя же спрашивают, — голос его звучал неприятно, он менял высоту и тембр, от него мурашки шли по коже. — Отвечай!
Темнота.
* * *— Что такое? — услышал я голос Длинного. И оказалось, что я сижу на полу, у стены, закрывая голову руками, а Поль, воплощённая элегантность, трясёт меня за плечо. — Брюс, ты что, перебрал?