Одинокому созданию присуща охота странствовать. Смена мест всегда рождает надежду на нечто лучшее; быть может, что-то облегчит и мне бремя жизни. Я был глупцом, оставаясь так долго в Риме. Он известен своей малярией, этой прислужницей смерти. Если бы я мог обойти всю землю, оставалась еще вероятность найти где-нибудь на ее просторах уцелевшего человека. Скорее всего, он избрал бы для жительства морское побережье. Оказавшись одиноким где-нибудь вдали от моря, он не захотел бы оставаться там, где похоронил последние свои надежды; как я, он пустился бы на поиски спутника своего одиночества, пока на пути его не возникла бы водная преграда.
Итак, я отправлюсь к воде — причине моего горя; а ныне, как знать, она, быть может, излечит его. Прощай же, Италия! Прощай, украшение мира, несравненный Рим, долгие месяцы бывший убежищем одинокого существа! Прощай, цивилизация, удобная и однообразная жизнь! Теперь я стану искать опасности и приветствовать ее как друга. Путь мой будет часто пересекать смерть, и я встречу ее как благодетельницу. Лишения, непогода и опасные бури станут моими товарищами. Духи бурь, примите же меня! Силы разрушения, раскройте мне навсегда свои объятая! Если только благие силы не сулят мне иного конца и я, много вынеся, не получу награду и снова не почувствую у своего сердца биение сердца кого-то, подобного мне.
Передо мною был Тибр, эта дорога через материк, проложенная самой природой. У берега стояло несколько лодок. Взяв с собой немного книг, съестные припасы и собаку, я сяду в одну из лодок, и течение донесет меня до моря; там, держась поближе к берегу, я пройду вдоль живописных солнечных берегов Средиземного моря, мимо Неаполя, вдоль Калабрии, не побоюсь опасных Сциллы и Харибды418, а затем бесстрашно (ибо терять мне нечего) направлюсь к Мальте и Кикладским островам. Я не приближусь к Константинополю; его знакомые башни, его бухты принадлежат иной жизни, чем та, какую я веду сейчас. Я пройду вдоль побережья Малой Азии и Сирии, мимо семи устьев Нила, затем вновь поверну к северу и наконец, потеряв из виду забытый миром Карфаген419 и пустынную Ливию, достигну Геркулесовых столпов420.
Быть может, не завершив свой долгий путь, я найду последний приют где-нибудь — не все ли равно где? — в подводных пещерах, в глубинах океана или буду поражен недугом, пока плыву по бурному Средиземному морю. Может статься, там, где я причалю, я все же найду то, что ищу, — спутника. А если это не суждено, дряхлый и седой, похоронивший свою юность вместе с любимыми, одинокий странник будет и далее ставить парус, браться за румпель и, покорный ветрам, плыть вокруг то одного, то другого мыса, заходить в тот или иной залив, и наконец, разрезая волны океана, оставит позади зеленые края родной Европы, пройдет вдоль темно-рыжих берегов Африки, одолеет бурные волны вокруг Мыса421 и, быть может, причалит свое потрепанное бурями суденышко в какой-нибудь бухте, осененной пряно пахнущими деревьями, на одном из островов далекого Индийского океана.
Это, разумеется, мечты. Но вот уже неделю, с тех пор как я стоял на вершине собора Святого Петра, мечты эти владеют моим воображением. Я выбрал себе лодку и уложил туда свой небольшой багаж. Взял я и несколько книг; главные из них — Гомер и Шекспир. Впрочем, передо мной открыты все книгохранилища мира и в любом порту я могу пополнить свой запас. Я не надеюсь на перемены к лучшему в будущем, но однообразные дни настоящего сделались мне нестерпимы. Ни надежда, ни радость не будут моими кормчими; меня влечет отчаяние, не дающее покоя, и страстная жажда перемен. Я стремлюсь бороться с опасностями, опьяняться их ощущением и на каждый день иметь перед собой задачу, пусть малую и добровольно на себя возложенную. Я стану свидетелем всех перемен, возможных в природных стихиях. В радуге я буду читать предвестие ясной погоды; в тучах — угрозу; во всем — некий урок или некую запись, дорогую моему сердцу. Итак, вдоль берегов опустевшей земли, когда солнце находится в зените, когда луна прибывает или убывает, души умерших и недремлющее око Всевышнего будут видеть малое суденышко и его пассажира Вернэ — последнего человека.
Мэри Шелли Последний человек
Примечания и комментарии
Роман М. Шелли «Последний человек» был начат весной 1824 г. и окончательно завершен, по-видимому, в августе — сентябре 1825 г. Впервые опубликован в трех томах издателем Генри Колберном в январе 1826 г. В марте того же года книга была републикована парижским издателем Галиньяни. В 1833 г. в Филадельфии издательская фирма «Кэри, Ли и Бланчард» выпустила в свет двухтомное пиратское издание «Последнего человека», ставшее последней прижизненной публикацией этой книги.
Публикуемый в настоящем томе первый русский перевод романа осуществлен по изданию: Shelley М. The Last Man / Ed. with an Introduction by Morton D. Paley. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 1994. Введенная в этом издании сквозная нумерация глав заменена нами на нумерацию по томам, которая соответствует структуре перво-издания, а также критического издания романа в составе восьмитомного собрания сочинений М. Шелли: Shelley М. The Novels and Selected Works: In 8 vol. / General ed. Nora Crook with Pamela Clemit L.: William Pickering, 1996. Vol. 4: The Last Man/Ed. by Jane Blumberg with Nora Crook. В процессе комментирования книги, помимо примечаний к вышеуказанным английским изданиям, были учтены материалы, наблюдения и выводы, содержащиеся в следующих работах: Canuel М. Acts, Rules and «The Last Man» Ц Nineteenth-Century Literature. Vol. 47 (1998). P. 147–170\ Johnson B. «The Last Man» // The Other Mary Shelley: Beyond «Frankenstein» / Ed. by Audrey A. Fisch, Anne К Mellor and Esther H. Schor. N.Y., 1993. P. 258–266; Paley M.D. «The Last Man»: Apocalypse without Millennium // Ibid. P. 107–123; De Palacio J. Mary Shelley dans son oeuvre: Contribution aux etudes shelleyennes. P., 1969; Sambrook A.J A Romantic Theme: The Last Man // Forum for Modem Language Studies. Vol. 2 (1966). P. 25–33; Spratt H.S. Mary Shelley’s Last Man: The Truth of Dreams //Studies in the Novel. Vol. 7 (1975). P. 526–537; SterrenbeTg L. «The Last Man»: Anatomy of Failed Revolutions //Nineteenth-Century Fiction. Vol. 33 (1978). P. 324–347. Литература более частного характера указана в примечаниях.
1 О Милтоне см. преамбулу комментария к «Франкенштейну» (с. 536 наст. изд.). В эпиграфе к роману, заимствованном из «Потерянного Рая» (кн. XI, ст. 770–772), процитированы слова Адама, сказанные им архангелу Михаилу после того, как он увидел картину грядущего всемирного потопа. Этот эпиграф содержательно соотносится с двумя важнейшими темами романа — гибели человечества и предсказания будущих мировых событий.
2 В 1818 году я посетила Неаполь. Восьмого декабря… мой спутник и я переправились через Залив… — Детали и датировка описанной здесь поездки соответствуют подробностям визита четы Шелли и Клер Клермонт в Неаполь. Под Заливом имеется в виду обширный Неаполитанский залив в Тирренском море; чуть далее упоминается его древнеримское название — Байя. В этих же местах разворачиваются некоторые эпизоды романов «Итальянец, или Исповедальня Кающихся, Облаченных в Черное» (1796, опубл. 1797) Анны Радклиф (см. примеч. 382 к «Франкенштейну») и «Коринна, или Италия» Жермены де Сталь (см. примеч. 76 к «Франкенштейну»), упоминаемых в заключительной главе «Последнего человека».
3 По этой хрустальной голубой воде могла бы скользить перламутровая колесница Галатеи… — Галатея — нереида (морская нимфа), одна из дочерей морского бога Нерея, олицетворение спокойного сверкающего моря. По-видимому, это описание навеяно знаменитой фреской Рафаэля «Торжество Галатеи» (1513) в одном из интерьеров виллы Фарнезина в Риме, которую М. Шелли посетила 22 марта 1819 г.
4…здесьу а не на Ниле, следовало бы Клеопатре избрать путь своего волшебного корабля. — Аллюзия на описание египетской царицы Клеопатры (68–30 до н. э.) в трагедии Шекспира «Антоний и Клеопатра» (ок. 1607, опубл. 1623). Ср.: «Ее корабль престолом лучезарным | Блистал на водах Кидна. Пламенела | Из кованого золота корма. | А пурпурные были паруса | Напоены таким благоуханьем, | Что ветер, млея от любви, к ним льнул. | В лад пенью флейт серебряные весла | Врезались в воду, что струилась вслед, | Влюбленная в прикосновенья эти» (П. 2. 198–204. — Пер. Мих. Донского). Шекспир в данном случае, несомненно, следует описанию Клеопатры, которое приведено Плутархом в биографии Марка Антония, входящей в его «Сравнительные жизнеописания». Ср.: «<..> Клеопатра <…> поплыла по Кидну на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар» {Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 2. С. 411. — Пер. С.П. Маркиша). Из писем М. Шелли известно, что она перечитывала «Сравнительные жизнеописания» — в английском переводе (1579) Томаса Норта — в августе 1824 г. Однако она ошибочно локализует данную сцену египетской, а не азиатской территорией, упоминаемой Плутархом и Шекспиром (Кидн — ныне Кирасу — река в Малой Азии).