Внутренность яйцелёта поразила тем, что, несмотря на огромные внешние размеры, для экипажа осталось не так много места. В пилотажном отсеке стояли пять мягких глубоких кресел, таких удобных, что тут же захотелось упасть в одно из них и успокоить ноющее от беспрерывных тренировок тело. Два уютных седалища были выдвинуты вперёд и предназначались для пилотов-астронавтов. По бокам подлокотников находились прямоугольные панели с контрольно-измерительными приборами, тумблерами и спаренными ручками с набалдашниками, передвигающимися в узких прорезях. Приборов, в общем-то, было не так уж и много, иначе пришлось бы половину забыть. Успокаивало то, что все приборы имели подписи, для чего они, но всё равно, пусть лучше астронавт-1 уродует мозги, запоминая всё, а Рамиру они пригодятся для выполнения индивидуального задания. Старички постарались загрузить им геолога под завязку: и геохимические пробы грунта Голубой, и радиоактивность пород и воздуха, если он там есть, и сбор образцов горных пород – любимое занятие, да ещё впридачу и кинофотосъёмки. Так и не увидишь толком ничего, вернёшься, а рассказать энтерикам нечего. Хорошо Стерре: ей поручили только сбор растительного материала. Смеётся, гадючка, говорит, буду собирать для тебя ромашки. Напомнила, стервоза, у Рамира аж сердце защемило, наверное, погибла та, в расселине, без присмотра. А вдруг?
- А что, - поинтересовался у Космара, - спинки кресел откидываются, можно полежать?
Застопоренный на мелочи экскурсовод не сразу и сообразил, о чём он, улыбнулся и обнадёжил:
- Полежишь, когда взлетать будете. – «Ну, и на том спасибо!» - А для долгой лёжки, - ещё больше обрадовал новый друг, - мы подготовили вам более удобные лежбища. Впечатлили Рамира, кроме кресел, большие иллюминаторы и большой вогнутый экран теленавигатора, предназначенный не только для передних наблюдений, чтобы вовремя увернуться от шальных звёзд, но и для автопилота, что будет вкалывать на протяжении рейса вместо полёживающих в обещанных лежаках астронавтов. Лафа! Пассажирами полетим, можно и не запоминать, какую ручку двинуть, какой тумблер нажать и какую кнопку утопить. Лежи себе, да поглядывай в иллюминатор, да поплёвывай в небо… стоп, стоп! – поплевать не удастся, пол-удовольствия отнято.
Хвалёные долговременные лежбища размещались в соседнем отсеке. Они оказались обычными массивными ящиками с откидными герметичными крышками размерами с лежащего человека. Всего их было пять, на каждого засоню. Рядом стояли баллоны, на одном крупно выведено «азот», другой – молчун, а рядом ещё баллончики, шланги, трубочки, датчики, электрокабели, - и всё подсоединено к ящикам. Тут же объявился старичок-подручный.
- Перед вами криокамеры. – торжественно объявил он, указывая рукой на саркофаги.
Рамир заглянул в крайний – пусто: пластиковые стенки с дырками внизу от подведённых шлангов и кабелей, голый пластиковый пол и никакой постели.
- И что, - не удержался от естественного вопроса, грубо оборвав могильщика, - спать на голом дне?
Старичок-зануда даже не удосужился с ответом.
- Они предназначены, - продолжал нудить, - для продления жизни за счёт остановки её при глубокой заморозке. Прежде в ваши тела будут введены специальные препараты, - он указал на баллончики без надписей, - препятствующие повреждению тканевых клеток во время охлаждения. Затем тела будут охлаждаться до температуры сухого льда, а затем и ниже нуля в жидком азоте до температуры чуть выше -200 градусов. Заморозка после старта и разморозка при подлёте к Голубой планете производятся по специальным компьютерным программам роботами по заданному времени. – Тех, кого он назвал роботами, даже как-то неудобно было так обзывать, потому что у каждого ящика сидело по девахе, да таких красуль, что по сравнению с ними Стерра скорее походила на робота. – Таким образом, вы сэкономите большую часть жизни.
- Вы хотите сказать, - опять встрял Рамир, что я вернусь в том же возрасте, в каком и улетел?
Волшебник обнадёживающе улыбнулся.
- Почти.
- Тогда чего мы медлим? – Все астронавты, обрадованные перспективой сохранения молодости, тоже облегчённо заулыбались. – А эти, - торопыга кивнул на молчаливых красоток, - на них можно положиться?
- Больше, чем на любого человека, - заверил старичок. – Даю голову на отсечение. – Будущая сосулька с пренебрежением взглянула на сморщенное лицо и лысину, подумав, что страховка явно не обеспечена. Но, что делать, приходилось верить. – Вам нужно будет, - продолжал наставления дедушка морозильщик, - раздеться догола и спокойно улечься на поднятое ложе, - нажал кнопку сбоку ящика, и со дна поднялся гладкий, блестящий и уже, на взгляд, замороженный лежак. – Медар сделает всем необходимые подсоединения и себе последнему, включит программы роботов, - указал на кнопку чуть ниже соблазнительно выпячивающихся грудей одной из див, - и всё. Перед стартом всем будут вживлены миниатюрные электромагнитные стимуляторы, которые позволят не только благоприятно перенести перегрузки, но и дадут оживляющий толчок сердцу и мозгу после разморозки. Она тоже произойдёт в автоматическом режиме по сигналу фоторегистратора, увидевшего Голубую. Первым оживёт Медар, он освободит всех от подсоединений и сделает инъекции витаминно-питательных растворов. – «Понятно», - подумал Рамир, - «тогда пусть летит, пригодится».
После беглого ознакомления, когда в головах астронавтов перепутались все кнопки, тумблеры и приборы и осталась только неотвратимая заморозка, начались кропотливые практические занятия по освоению правил обслуживания звездолёта и приёмов его пилотирования. Инструктор придумывал такие невообразимые технические и пилотажные ситуации и при этом не давал достаточного времени на размышления, что невольно закрадывалась мысль, что он просто издевается над неучами, нисколько не заботясь ни об их драгоценном здоровье, ни о глубоком усвоении хотя бы основных навыков космических полётов. Ещё и заставлял, вредина, десятки, сотни раз повторять одни и те же манипуляции, пока бедные олухи не научились выполнять их автоматически, одними руками, без участия головы. Рамир, ополоумев, даже пожаловался Космару на привередливого старикашку, обучающего невесть чему и не так, как надо, но сочувствия у друга не нашёл.
- Первое впечатление, - сказал, размышляя, друг, - как и первое чувство, есть всего лишь отзвук твоего сиюминутного внутреннего аномального состояния. Я знаю, оно бывает настолько сильным, что надолго затмевает разум. Тебя силой оторвали от привычной жизни, ты не хочешь улетать, вот и ищешь виновников этого. А тот, кого ты пренебрежительно называешь старичком, совершил, между прочим, в своё время шесть полётов в дальний космос и многократно облетел Планету. Вот и старается, исходя из опыта, максимально обезопасить ваш полёт. Может, и перегибает малость, но не из вредности, а с благими намерениями, чтобы вы выжили и вернулись.
Рамир даже посмуглел от стыда после справедливой отповеди.
- Откуда же я знал? – попытался неуклюже оправдаться и сразу проникся к почётному астронавту профессиональным доверием и чувством уважения и стал с уже большим усердием постигать тонкости управления звездолётом, ничуть не отставая от астронавта-1.
В один из кратких перерывов, когда он в изнеможении с опухшими мозгами лежал на постели у себя в комнате, к нему зашёл Космар. Тяжело, словно тоже устал от бесконечных тренировок, опустился на стул у стола, сложив умелые руки на коленях.
- В городе полнейший бардак: серые совсем озверели, ментарики с трудом поддерживают относительный порядок, трупы вывозят на поверхность штабелями. Они никак не хотят понять, что без нас, коренных технарей, им не справиться с городским хозяйством, и тогда погибнем все.
- А Власт? – спросил Рамир, не открывая глаз.
- Его нет.
- Как нет? – Рамир с тревогой открыл глаза, недоумённо глядя на вестника нелепой вести.