Что же касается львенка по имени Паулус (Табата, Паулус — ну и странные же имена выбирают львицы для своих детенышей), то он два раза подряд наподдал одной и той же лапой по одному и тому же несчастному скарабею, который встретился ему на пути и вынужден был два раза перекувырнуться через голову. К счастью, минут через десять эхо начало слабеть.
Почти окончательно проснувшись, Сэм обратил внимание на две вещи: во-первых, честно говоря, от него не очень хорошо пахло (корыто с ледяной водой в доме у Балтуса — этого было маловато) и, во-вторых, на рубашке появились странные пятна. Сэм стянул ее через верх, не расстегивая, и, быстро осмотрев, понял: он засунул пергамент с записями шультгейса под куртку, и красные чернила отпечатались на белой ткани. Придя на кладбище, он приложил монету к солнечному кругу, но совсем забыл об одежде. Куртку распылило во время перемещения, как и спрятанный под ней лист бумаги. Дело было то ли в высокой температуре, то ли в энергии, производимой Камнем. В любом случае буквы отпечатались у него на рубашке. Хоть и наизнанку, но всё же...
Сэмюел побежал в свою комнату на втором этаже, взял бумагу и карандаш и, поглядывая на рубашку в зеркало, скопировал текст старой книги:
SI QUIS SEPTEM CALCULOS COLLEGERIT,
SOLIS POTIETUR.
SI EFFECERIT UT SEX RADII FULGEANT,
COR EJUS TEMPUS RESOLVET.
TUM PERPETUUM AESTUM COGNOSCET.
По правде говоря, и на листке в клеточку из XXI века, написанные карандашом XXI века, латинские слова не стали выглядеть понятнее. Наверное, Лили они бы впечатлили намного больше... Сэм выбрал кое-какие вещи у себя в шкафу и решил принять душ. Тем более что из-за резких скачков температуры он весь взмок! Задержавшись перед зеркалом в ванной, он себя едва узнал. Плечи как будто стали шире? И бедра тоже? И даже пушок на щеках теперь вроде бы гуще? Если, конечно, дело не в сильной усталости, из-за которой он просто выглядит старше...
Вытершись и побрызгавшись одеколоном, Сэм оделся, застегнул сумку и собрался ехать к бабушке. Он ломал голову, как бы ей объяснить свое отсутствие, и тут из кухни донесся грохот упавшего стула. Паулус и Табата выпали из телевизора, пока охотились на скарабея? На ватных ногах Сэм спустился по лестнице. Перед открытым холодильником стоял совсем другой хищник, загорелый и в элегантном костюме кремового цвета, — Рудольф, верный рыцарь тети Эвелин.
— Предложить вам что-нибудь выпить? — бросил Сэм как можно более непринужденным голосом.
Рудольф обернулся, стиснув зубы.
— Негодяй! — рявкнул он. — Так вот где ты прятался!
Он с грохотом захлопнул дверцу холодильника и в два шага пересек кухню. В правой руке у него был мобильный телефон, который Сэм оставил на столе.
— Ты что, издеваешься над нами? Ты представляешь, в каком состоянии дедушка и бабушка? И твоя тетя?
Рудольф занес руку для удара, но в последний момент ограничился лишь тем, что схватил Сэмюела за плечо. Сэм не двигался с места.
— Где ты болтался со вчерашнего дня? Мы тебя везде искали!
— Я был дома. Ведь это мой дом, правда?
— Пока твой отец не вернулся, ответственность за тебя несем мы, твои родственники! И ты должен нас слушаться!
— Вы мне не родственник!
Глаза Рудольфа налились кровью: он явно еле сдерживался.
— Это мы еще посмотрим! — взвизгнул он. — А телефон? Лили думала, что потеряла его. А ты его украл! Зачем? Чтобы продать? Да ты уже даже выглядишь не лучше всех этих торчков, которые готовы на что угодно, лишь бы раздобыть новую дозу!
Сэмюел хотел сказать ему, что ничего не воровал и Лили самой вздумалось одолжить ему телефон — более того, она даже не спросила его мнения! Но это только создало бы кузине лишние сложности.
— Вы же видите, что я его не продал, раз он всё еще здесь!
— Мне бы следовало отвести тебя в полицию, они бы тебя быстро отучили врать. Проходимцы вроде тебя, если в них сразу же не пресечь дурные наклонности... Скажи спасибо тете, без нее я бы уже взял дело в свои руки!
Да уж, спасибо большое.
Продолжая крепко держать Сэма за плечо, Рудольф потащил, его на улицу к машине. Сэм почти не сопротивлялся: всё равно ему не очень хотелось тащиться к дедушке и бабушке на автобусе. Платой за комфорт стала необходимость выдержать подробный допрос с пристрастием, приправленный едкими замечаниями о том, как это безответственно со стороны Аллана — оставить сына одного. Сэм прикусил губу и изо всех сил напоминал себе о том, что молчание — золото.
Стоило им приехать и войти в дом, как лжедядя тут же стал совершенно другим: из агрессивного бульдога превратился в сенбернара-защитника, который привел в овчарню заблудшую овечку.