Буривой смотрел сквозь мутную плёнку за тёмное окно. Даже днём здесь ничего толком не увидишь. Так, смутные какие-то фигуры. А уж ночью-то и подавно – разве что свет горящего факела в чьей-то руке. Но князь и не пытался что-то выглядеть. Просто смотрел, как смотрел бы в стену, и думал о своём. А подумать было о чём…
Если появились сирнане, если появились они вот так вот, ночью, втайне, не покружив предварительно по окрестным дорогам и тропинкам, высматривая и вынюхивая, что в крепости делается, значит, варяги уже точно знают, где искать Буривоя. И хотят решить исход длительной борьбы зимой, а не летом, в пору открытых дорог, как бывает обычно. Летом все воевать умеют. А вот зимой рататься[16] – дело иное, и варяги – из общего правила не исключение, но сейчас, похоже, они решились. Раньше бы, ещё полгода назад, Буривой, до любой драки люто жадный, сам со смехом вышел бы врагу навстречу, нацепив свою лохматую белую шапку поверх шлема. И хоть на льду, хоть в лесу, хоть в поле решить спорный вопрос быстрее и полностью, на свою отвагу и удачу положившись. Сейчас он не выйдет. Дружина слишком мала, раненых и увечных отправить в Славен не успели, как не успели привести им замену. С такой дружиной можно только стены сохранить, но не в поле биться – это дела, как любой простой вой знает, совершенно разные. Здесь, после мучительного и длительного процесса выбора, разум князя и правителя брал верх над характером прирождённого несдержанного и лютого бойца, и подсказывал правильное решение.
Но скоро что-то делать всё равно придётся. И положение словенского княжества сейчас тяжёлое. Такое тяжёлое, что впору помощи у кого-то просить, что вообще-то совсем не в нраве князя. Он сам, бывало, раздавал помощь то направо, то налево, отсылая с сыновьями малые дружины и в ближние княжества, и даже в дальние. К кривичам в Смоленск, когда тех свеи[17] одолевать стали, чуть не половину дружины с сыном Володиславом отправлял. Тот же Гостомысл дважды ходил в даль дальнюю с помощью к князю бодричей Годославу. И чуть дальше тоже он ходил – к ваграм, которые во главе со своим князем Бравлином Вторым[18] крепко бились с франками за свои города и земли. Вагры словенам близкие родственники, ближе, чем бодричи. Бравлина попросить было бы не зазорно, он книжный, умный, и всё поймёт. Но старый князь, как доносит молва, сам еле-еле держится против франков и всегда досаждающих ему диких саксов. И Дания, в былые времена союзник постоянный, сейчас на Бравлина смотрит косо, прекрасно понимая безнадёжность положения маленького княжества, и не рискуя из-за этого ввязаться в непредсказуемую войну с Карлом Каролингом Великим…
И у Годослава просить помощи – тоже не с руки. Если вагры – близкая родня словен, то русы – близкие родичи бодричей. И не только близкие родственники, но ещё и младшие родственники, то есть, зависимые по традиции от воли Годослава, подчиняющиеся ему, как старшему по роду. На деле-то получилось почти так, что, отобрав несколько лет назад Бьярмию у варягов-русов, Буривой отобрал её, по сути дела, у Годослава. Хотя, и это не совсем верно…
Столица рассветных русов лежит совсем рядом со Славеном – только переплыть Ильмень-море[19], и окажешься в гостях у русов, которых зовут варягами за то, что они соль там варят. И речка у них протекает Варяжка. И город их, Руса, построен одновременно со Славеном. И строили себе города два брата – Словен и Рус. Кто же знал тогда, что потомки братьев будут враждовать друг с другом[20]. Но русы не все называются варягами. Их племена разбросаны по многим славянским землям. Даже в Киеве именно они теперь сидят[21]. И уже много веков, как говорят старые сказители. Но те русы – соль не варят, и потому они не варяги. А часть варягов, на деле не отделившись от Русы, но ей, по сути, не подчиняясь, расселялась на восход и на полночь[22], и захватила Бьярмию. И князья русов-варягов, сохраняя своё название и всё же полностью не разрывая связей с Русой, уже жили своей жизнью, и собирали с сирнан дань не своей столице, а себе, на свои нужды, и потому в Русе ими тоже не слишком довольны. Князь русов Здравень больше привык о городе заботиться, чем о тех, кто в стороне живёт. У этих-то полуотделившихся варягов Буривой, после нескольких лет ожесточённой войны, то затихающей, то вновь вспыхивающей, и отобрал новую страну. И разберись теперь, ущемил он права Годослава или нет. Как Годослав на эту войну посмотрит?.. Захочет ли вмешиваться в дела восточных братьев?.. Как посмотрит на то, что лучший полководец варягов молодой князь Войномир приходится Годославу племянником?..
18
Князь Бравлин Второй, правитель княжества вагров со столицей в Старгороде. Долгое время выдерживал борьбу против Карла Великого и живущих поблизости саксов. Известен по средневековым хроникам, как пресвящённый правитель, книжник, покровитель ремёсел и искусств.
19
Ильмень-море – озеро Ильмень, по оценкам современных гидрогеологов, имело значительно более высокий уровень, нежели сейчас, и, согласно некоторым летописным источникам, называлось морем. Вероятно допустить, что не Балтийское море называлось новгородцами Варяжским, а именно озеро Ильмень (по версии действительного члена Фарерской академии наук и литературы Генриха Анохина), поскольку варяжским промыслом занимались именно жители Русы.
20
Согласно древнерусской рукописи «Сказание о Славене и Русе», города Славен (ныне Великий Новгород) и Руса (ныне – Старая Русса) основаны в 3099 году от сотворения мира, то есть, в 2409 году до н. э. В настоящее время практически все события, указанные в «Сказании о Славене и Русе» нашли многочисленные подтверждения в византийских, европейских и арабских источниках. Благодаря стараниям ярого сторонника «норманистской» теории в истории Руси Карамзина, безосновательно утверждающего, что эта рукопись фальшивка, она была на долгое время забыта. Другой историк, почти современник Карамзина, обрусевший немец Егор Классен, больший русский патриот, чем потомок татарского «Черного Мурзы» Карамзин, справедливо упрекает классика русской истории в подтасовке фактов.
21
В 370 году на земли полян и южных русов пришло большое несчастье – нашествие «бесчисленного множества гуннской конницы» во главе с Атиллой. Основная масса русов отошла с низовий Волги и верхнего Дона севернее, где сконцентрировалась у стен недавно восстановленной после готского нашествия крепости Воронежец. Атилла послал в преследование русов стотысячное войско, состоящее не только из гуннов, но и из покорённых готов и ясов. Русы полностью уничтожили гуннскую армию, и выступили от Воронежца в помощь полянам. Но было уже поздно. Полян Атилла разбил, и значительную их часть увёл с собой в Европу составной частью своего войска, как он делал обычно со всеми покорёнными народами. Поселившись вместе с остатками полян, русы дали полянам своё имя. У Нестора это звучит так: «Поляне, ныне зовомая Русь».