Выбрать главу

Взбеленившиеся звуки становились тем громче, чем ближе к Острову подплывали Сёма и Диаманту. По берегу метались какие-то две человеческие фигуры, размахивая руками.

Лицо Диаманту выразило тревогу. Он остановил свой челн. Беспорядочный шум продолжал доноситься с той же силой. Друзья Диаманту отчаянно махали руками, требуя, чтобы путешественники не причаливали к Острову. Челн и плот повернули назад.

Удивительное дело! Звуковая сумятица на Острове начала стихать. Сёма озадаченно молчал. Наконец он спросил Диаманту:

— Что случилось с вашими музыкальными инструментами, управляемыми светочувствительными полупроводниками?

Диаманту долго молчал, опустив весла.

— Я думаю, — наконец сказал он, — что вблизи Острова появилась химическая примесь какого-то вредного вещества. Эта примесь, испарившаяся в воздух, сильно подействовала на свойства наших полупроводников. Влияние ее оказалось еще более сильным, чем наше световое управление. Беспорядочное возрастание электрического тока во всех полупроводниках нарушило систему управления музыкальными инструментами, и я очень беспокоюсь за моих друзей. Они привыкли слушать только прекрасную музыку. В нашем возрасте такой музыкальный беспорядок опасен для здоровья. Но самое главное: в чем причина расстройства полупроводников?

— Очевидно, эта причина находится в нас! — возбужденно сказал Сёма. — Ведь когда мы удаляемся, то стихает и это завывание на Острове.

Диаманту быстро взглянул на Сёму.

— Дорогой друг, я рад, что вы сами пришли к этому выводу. Боюсь, что причина связана именно с вами, потому что у меня нет ни источника тепла, который может повлиять на полупроводники, ни химических примесей, действующих на таком значительном расстоянии. Прошу вас, дорогой Сёма, вспомните: нет ли у вас с собой хлора, брома, серы, висмута, едких щелочей...

Сёма невольно засмеялся.

— Откуда мне, взять все это?

Он вывернул свои карманы. Выпало несколько ластиков, огрызок карандаша, рогатка, оторванная пуговица и шарикоподшипники.

— Да! В потайном кармане у меня хранится еще запас ртути от разбитых термометров... — вспомнил Сёма.

— Ртути?!! — вскричал Диаманту. Он вскочил так резко, что челн чуть не опрокинулся. — Да знаете ли вы, что ртуть — это яд, который действует не только на человека, но и на полупроводники?! Да что я говорю! Для отравления полупроводника достаточно самой ничтожной примеси ртути в воздухе! Она так легко испаряется! А-яй-яй! Вот от чего так резко изменилось сопротивление полупроводников! Вот почему не подействовали даже световые лучи! Немедленно бросайте куртку в воду!

Для колебаний не было времени. Мелькнув чернильными пятнами, куртка полетела в воду. Сёма остался в полосатой тенниске, и путешественники снова двинулись к Острову. Диаманту опять включил красный прожектор. Под действием «красного» сверхчувствительного полупроводника тотчас же загремело мощное «до» сигнального колокола. Вслед за ним зазвенели колокола от желтого и синего прожекторов. Это был действительно мелодичный перезвон. Под звон колоколов Сёма Разведкин вступил на берег Острова Полупроводников.

ри встрече с друзьями Диаманту Сёма сразу понял, что и на этом Острове самое главное — физика. Оба старика, в возрасте Диаманту, были чрезвычайно взволнованы бурей, пронесшейся над их музыкальным Островом.

— Отчего вдруг изменилось сопротивление светочувствительных полупроводников? — сразу спросил полный седой старик с иссиня-черными бровями.

— Как удалось устранить помехи? — допытывался сухопарый горбоносый старик в красной шапочке.

— Во всем виновата примесь ртути, — сообщил им Диаманту. — Действие ее на Остров Полупроводников началось, вероятно, с нескольких тысячных процента в окружающем воздухе.

Услышав про ртуть вблизи полупроводникового Острова, оба старика испуганно всплеснули руками.

— Успокойтесь! — сказал Диаманту. — Запас ртути, который достигал, вероятно, не менее двухсот граммов, брошен в воду.

— Но как же к вам попала ртуть? — продолжали волноваться жители Острова Полупроводников.

Диаманту с улыбкой посмотрел на Сёму и несколько напыщенно пояснил:

— Наш юный друг, ученик шестого класса Сёма Разведкин, проник в подземный мир через пещеру у Дома трех петухов, известную когда-то капитану Немо. Уважаемый Сёма явился к нам в качестве первого представителя физики двадцатого века. В кармане его куртки оказался значительный запас ртути, накопленный Сёмой от разбитых термометров. Видимо, в семье Сёмы и его друзей часто разбиваются термометры.

— Чем объяснить это явление? — обратились к Сёме любознательные старцы.

Сёма смущенно хмыкнул, но решил сказать правду.

— Дело в том, что некоторые ребята из нашего класса не любят приходить в школу в день контрольной работы, — сказал он.

— Ну и что же? — недоумевали простодушные индусы,

Сёма еще более смутился от такой наивности.

— Перед контрольной работой мы измеряем дома температуру и стараемся незаметно постучать по термометру. Иногда нам удается набить тридцать восемь градусов.— Сёма густо покраснел и тихо добавил: — Иной раз термометр разбивается. Тогда ребята приносят ртуть в школу и отдают ее мне.

Диамангу тотчас почувствовал неловкость создавшегося положения и великодушно сказал:

— Дорогой Сёма, вы находитесь у нас в гостях. Надеюсь, что мои друзья не откажут вам в гостеприимстве.

Оказалось, что друзья Диаманту выбрали себе имена, напоминавшие полупроводники и музыку. Полного старика звали Селенар — в честь полупроводника селена, а сухопарый старик в красной шапочке носил музыкальное имя Анданте.

Сёма огляделся. Его окружала скалистая местность, но более пологая, чем на Острове Изоляторов. С некоторых склонов излучалось бледно-бурое свечение. Весь Остров пересекала паутина проводов, протянутых между множеством электрических фонарей, укрепленных на тонких мачтах. Кое-где виднелись живописные домики с плоскими крышами, какие строят в южных странах. Выложенные мелкими кристалликами, они также светились бледно-бурым светом. Старик в красной шапочке поднял руку, откинув широкий синий рукав, и посмотрел на часы.

— Шесть часов, — заметил он. — Пора начинать на Острове утро. Вы попали в мир физики и искусства, дорогой Сёма. У нас здесь нет ни солнца, ни растительности. Все заменяет нам игра света и звуков.

Но Сёма не слушал старика. Он смотрел, не отрываясь, на удивительные часы индуса. Смуглую сухую руку Анданте обвивала зеленая змейка, тонкий хвостик которой заканчивался маленькой металлической пластинкой, плотно прилегавшей к морщинистой сухой коже. Плоская голова змеи представляла собой светящийся циферблат часов.

— Это полупроводниковые часы, — объяснил Анданте.

— Снимите их, — попросил Сёма.

— Это нежелательно, мой юный друг. Потому что после этого часы придется специально регулировать. Часы я не снимаю с руки уже больше года.

Сёма невольно хихикнул.

— Удобные же у вас часы, — заметил он.

— Зато их никогда не надо заводить, — серьезно ответил Анданте. — За последние пятнадцать лет они только один раз ушли вперед на три минуты, когда у меня поднялась температура из-за простуды.

— Значит, ваши часы простудились вместе с вами? спросил Сёма, думая, что старик шутит.

— Вглядитесь внимательно в эти электрические часы. В них протекает ток от полупроводниковой тепловой батарейки. В корпусе змейки проходят две проволочки, сделанные из двух различных полупроводниковых материалов. Металлическая пластиночка, прилегающая к коже моей руки, представляет собой спай этих двух полупроводников. Два других конца от полупроводниковых проволочек выведены на воздух через глаза змеи и тоже соединены тонкой металлической пластинкой...

— А из каких полупроводников сделаны эти проволоки внутри змеи? Из светочувствительных? — перебил Сёма.

— Нет! В моих часах полупроводники, изменяющие свои свойства в зависимости от температуры.

— Ну, а как же они действуют? — нетерпеливо спросил Сёма.

— Очень просто. В полупроводниковых проволочках возникает электрический ток благодаря разности температуры между пластинкой, прижатой хвостом змеи к коже моей руки, и той, которая выведена через глаза змейки. Пластинка на хвосте змеи нагревается моей кожей до температуры тела, а пластинка в глазах змеи имеет температуру окружающего воздуха. У меня обычно бывает 36,4...

— А у меня всегда 36,6, — оживился Сёма, но, вспомнив о позорной истории с термометрами, умолк.

Анданте продолжал объяснение, сделав вид, что не заметил смущения Сёмы.

— Таким образом, между температурой окружающего воздуха, которая в нашем подземном мире не превышает шестнадцати градусов, и температурой моего тела имеется разность в двадцать градусов. Этой разности температур вполне достаточно, чтобы в теплочувствительных полупроводниковых проволочках внутри моих часов протекал электрический ток.

— А дальше что? — спросил Сёма.

— Дальше электрический ток приводит в действие крохотный моторчик. Моторчик двигает шестеренки, а к одной из шестеренок прикреплена золотая стрелка моих часов.

— Ну, а что же все-таки произошло с часами во время вашей болезни? — не унимался Сёма.

— Температура моего тела во время болезни поднялась до сорока градусов. Это вызвало сильное увеличение электрического тока в полупроводниковых проволочках. Число оборотов моторчика возросло. Стрелка стала вращаться быстрее, чем полагается. И часы ушли вперед на три минуты.

В этот момент разговор Анданте и Сёмы был прерван мягким аккордом невидимого рояля.

Только тогда Сёма обратил внимание на то, что Селенар и Диаманту давно уже чем-то заняты около огромного пульта со множеством кнопок и переключателей. Он подошел к Селенару, который что-то завинчивал, насупив густые черные брови. Не дожидаясь вопросов Сёмы, он перевел ему смысл многочисленных надписей на пульте управления.

— Эта часть щита называется «Солнечное утро», а вот — «Пасмурный день», «Ясный вечер», «Звездная ночь», «Яркий закат». С этого пульта мы управляем светом и звуками, заменяющими здесь живую природу...

Диаманту подошел к Селенару и мягко сказал ему что-то, улыбаясь. Селенар прекратил объяснение, и в тишину начали робко проникать звуки перебираемых струн.

И тут же зажглись слабым светом опутавшие Остров фонари. В появившейся бледно-розовой световой дымке исчезли резкие контуры скалистого рельефа. Торопливо забегали разноцветные лучи и исчезли. Началось рождение чудес. На склонах холмов появились очертания широколистых деревьев. Платаны медлительно раскинули свои громадные листья.

Зазвучали басовые аккорды роялей. Вступили скрипки. Их звуки слились в резком звучании и оборвались на высокой ноте. У подножия скал мгновенно выросли острые пики кипарисов и елей.

Мелодию повел рояль. Он постепенно увлекал за собой оркестр, который послушно шел за ним, стихая по временам и уступая дорогу его величественным аккордам.

Розовая дымка над Островом окрасилась в оранжево-алые тона восходящего солнца.

И вдруг звуки рояля смолкли, отступили скрипки и зазвучал орган.

Сквозь световую пелену над Островом стали проникать яркие солнечные лучи. Алыми пятнами засмеялись поляны маков на склонах скал. У домиков с плоскими крышами появились розы, застенчиво застывшие с каплями росы на лепестках.

В этот момент оркестр заключил союз с органом, и они вместе начали нарастающий подъем музыкальной волны. Скрипки вели наступление. Звуки рояля то убегали вдаль, то возвращались и радостно плескались в поднимающейся волне музыки.

Кое-где в ущельях появились стремительные ручейки, стремглав бегущие по серым камням. На склонах засветились альпийские фиалки.

Но вот приблизился гребень музыкальной волны.

В мощном кольце звучания скрипок загудели низкие голоса органа. Полыхали горячие звуки труб.

Ручьи стремительно сбегали вниз со скал.

И вдруг волна музыки рассыпалась в ликующих звуках роялей.

В тот же момент засверкала гладь реки. Солнечные зайчики заиграли на листьях деревьев и запрыгали яркими пятнами по воде.

Это было утро.

Сёма протер глаза. Рядом стоял Диаманту и улыбался. Селенар внимательно следил за сигнальными лампочками пульта управления. Анданте тихо напевал какую-то мелодию.

— Что это такое? — спросил, очнувшись, Сёма.

— Это наше свето-звуковое представление, которое мы назвали «Солнечное утро». Те музыкальные инструменты, которые вы сейчас слышали, спрятаны за скалами. Но музыкантов там никаких нет. Инструментами управлял на расстоянии Селенар.

Толстый старик с мохнатыми бровями стоял у пульта с кнопками и улыбался. Он нажал одну из кнопок — и загудел орган. Одновременно появилось несколько красных маков на вершине одной из скал.

— Видите, Сёма, — сказал Селенар, — я играю не только на музыкальных инструментах, но и на разноцветных световых лучах, а эти разноцветные световые лучи падают на полупроводниковые картины, которые начинают светиться.

— А откуда красные маки? — спросил Сёма.