Я вдруг представила, что сейчас он проснется и побежит за мной, как в каком-нибудь фильме, над которыми любит порыдать Сонечка.
У самого выхода из квартиры я натолкнулась на Марию Леонидовну, которая, увидев меня, сразу все поняла. Она смотрела на меня с болью в глазах.
– Все же уходишь? — спросила она сухо, стараясь удержать строгий вид.
– Простите, – сипло прошептала я, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос. Снова.
Женщина разочарованно покачала головой.
– Ты совершаешь большую ошибку, девочка…
– Знаю.
Я взялась за ручку двери и открыла ее, почему-то боясь, что эта женщина начнет мне препятствовать и не выпустит меня из дома Алекса. А еще хуже – поднимет тревогу, разбудит его, и тогда я точно не смогу сбежать.
– Еще увидимся, Вика, Виктория, – с ласковой печалью сказала Мария Леонидовна, заставив меня моргнуть в недоумении. – Уверена, у вашей истории еще будет продолжение.
Поколебавшись, я бросилась к ней, обняв крепко эти хрупкие, но сильные плечи.
– Спасибо вам за все, – я быстро чмокнула ее в щеку и больше не медля ни секунды, выскочила за дверь.
Чем дальше я убегала от квартиры, тем больше меня покидали силы. Я как будто бежала во сне.
Выскочила на улицу все так же босиком и в жутком раздрае. От слез не видела машины такси и понадеялась, что не успела и девочки все-таки уехали.
– Капец, Эйнштейн! – меня взяла за руку Кристина и повела за собой. – Я так надеялась, что ты спишь под татуированным боком!
Я только громко вздохнула, с губ слетел болезненный стон.
– Тише, тише, Вик, – Соня обняла меня и посадила в машину, устраиваясь рядом. – Дурочка, блин, какая ты дурочка!
– Да, все, ты больше официально не Эйнштейн! – дрожащий голос Кристины выдавал ее слезы.
– Поехали, пожалуйста, пожалуйста… – умоляла я, закрывая лицо руками и в голос застонала.
Машина тронулась, девочки тесно прижались ко мне на заднем сиденье, обнимая, рыдая вместе со мной.
Да, тут вы правы, таксиста жаль больше всего.
***
Все происходящее дальше стало словно сценами из плохо прорисованного фильма, который едва начал загружаться. Обрывки слов, фраз, звуки, объявления о посадке, таможня – все терялось в дымке неясности. Кажется, девочки переборщили с дозой корвалола, и я ощущала себя словно во сне, в реальности, которая мне не принадлежала.
Мы, кажется, сидели в зале ожидания, оставив багаж. Я прислонилась спиной к стеклянной стене, обволакиваемая ощущением пустоты. Хотелось закрыть глаза и стереть все, как в тот первый день, когда я не помнила, как появилась татуировка.
Забыть навсегда и никогда не вспоминать о путешествии, после которого никогда не смогу оправиться? Или запомнить его и не упускать ни малейшей детали? Что из этого благословение, а что – проклятие?
– Боже, нет… – простонала рядом Соня, и я повернула голову.
Внизу, среди суетливой толпы у стойки сдачи багажа, я увидела Алекса.
– Его сюда пропустят? – с надеждой спросила Ланг, прикоснувшись к моему плечу.
Я не могла сказать ни слова. Смотрела на него, взъерошенного, босого и топлесс, как он стоял там, и каждой частицей себя хотела броситься к нему.
– Вик? – позвала Соня, когда я не отреагировала на вибрацию телефона. – Он тебе пишет.
И так оно и было. У меня все еще было приложение – единственный оставшийся между нами мост. Я перевела взгляд на экран, на котором мигали всплывающие сообщения.
Boss:Веснушка
Boss:Одно твое слово, и я тебя не отпущу!
Boss:Просто кивни, милая
Boss:Вика…
Boss:Я
Boss:ТЕБЯ
Я нажала на иконку приложения и удалила его. Девочки увидели и воскликнули в унисон.
– Что?!
– Нет!
– Что ты наделала?! Мы же теперь никогда не найдем, как его заново установить!
– А ты свое удалила?
– Конечно, вдруг Тема увидит.
– А я сегодня утром снесла…
Я слушала их и смотрела на Алекса внизу. Он что-то печатал, а затем поднял глаза, когда осознал, что его сообщения больше не приходят.
Его взгляд метнулся наверх, как будто он задумывался пройти через таможню, к зоне досмотра, чтобы добраться до меня.
Я покачала головой, запрещая ему это делать, и заглотила слезы. Хотела быть сильной, но… у меня не вышло.
Сердце разбилось окончательно, в тот момент, когда я смотрела, как из любимого человека ушла надежда.
– Он никогда тебя не простит за это, – всхлипнула Соня, обнимая меня.
– Я сама себя никогда за это не прощу, – прошептала я, касаясь лбом прохладного стекла и закрывая глаза.
– Идиоты! Я вас никогда не прощу! – пробормотала Кристина, обнимая меня. – Заэтои за то, что я теперь тоже хочу таких эмоций!