Последний день войны

— Дашь? — Олег лязгнул затвором. Вадим нехотя посмотрел на него, спросил:

— Зачем? Мне теперь каждый нужен…

— Ну, я же не баловаться прошу… — пожал Олег плечами. В глазах Вадима что-то дрогнуло и оборвалось — натянутое и больное.

— Ты… — начал он. Олег поморщился:

— Ну вот не надо. Я. Ты. Целая куча народу, о котором ты не знаешь, целая куча народу, о котором не знаю я… Бла-бла-бла. Дом, милый дом… — он опять сморщился, как от боли. — Снайперку взять бы ещё… — он с сомнением посмотрел на английские изделия. — Не привык к таким. Но только на север мне всё равно надо. Родители меня давно похоронили. А Бранка — недавно. Может, я ещё успею… я ещё успею… — его лицо исказилось уже настоящей судорогой.

Вадим встал, подошёл к другу. Вздохнул, покачал головой.

— Мы бессердечные твари, — сказал он тихо.

— Мы просто выросли, если ты не заметил, — со смешком ответил Олег. — Пошли пройдёмся до стрельбища, а то твои новички сожгут весь запас патрон. Ротбирта вообще надо держать за руки, и где ты такого нашёл?

— Это они нас нашли, — Вадим резко затянул расслабленный ремень, на котором тяжело висела кобура "брен тена". — Нашли, отмыли от дерьма, сделали людьми… Ладно. Пошли и правда посмотрим, что там и как.

— Всё-таки прихвачу с собой, — Олег легко подбросил на плечо "супер магнум".

Интерлюдия: Вила Сида

Летели клочья облаков, Собаки выли на луну, И на лихую сторону Тянула кровь. Ложилась на сердце петлей, Тонула в океане снов, Звала безумных за собой Покинуть кров. Ждала русалкой у воды, Вплетала в косы волчий вой, И на воде ее следы Мог зреть любой. Играя реками огня, Гнала непрошеных гостей, Но позвала с собой меня, И я был с ней. С ней пел, впадая в забытье, И всласть наслушавшись ее, Под утро приходил домой Совсем седой. Кольца не ковать — цепь не сложится, Ни одна вина не забудется, Босиком-то стерпится-слюбится, Зарубцуется новой кожею. Все бы рассказал, да не положено Чистый смех мешать со страданьицем, Встретит — засмеет юной Тальницей, На старуху Мару похожею. Обними меня белокожая, Прелесть ты моя, дрянь постылая, Голь кабацкая, косорылая, Совесть ты моя, засапожная. Ветром полечу по-над кручею, Засвищу стрелою каленою, Бровью поведу опаленною, Подмигну обидою жгучею. Разудалый пляс в белом саване, Хлещут рукава — крылья мельницы, Над верхушками дымом стелится, Мечется, тоскует душа во мне. Ой, да нечего терять, коли горя нет, Вскачь по облакам, только свист в ушах, Небо пополам рвется, сбился шаг, Полюбуйся-ка, как он Падает…[18] * * *

В лесах у северо-восточного окончания озера Сентер, где берёт начало из ледянх ручьёв река Райас и где ещё не простёр свою властную руку ни один из кэйвингов, начиналась осень. Ранняя, тёплая и светлая — но осень.

Большой конный отряд двигался еле заметными тропами. Не меньше тысячи человек — верхами, с запряжками — шли мерным шагом на рыжих конях, прикрывшись с боков, спереди и сзади дозорами. Во главе двигался плотный строй всадников, обмундированных и снаряженных по стандартам, сделавшим бы честь любой отличной земной армии — они немного нелепо смотрелись верхами. Основная масса носила анласскую одежду, даже с частями доспехов — но и у этих у каждого был "огнестрел", причём неплохой.

1-й полк Повстанческой Армии имени Йэни Асма двигался вдоль Змеевых Гор на север, намереваясь перейти через них по тропам до начала зимы и переждать её на берегах реки Прямицы.

Олег покачивался в седле рядом с Вадимом — во главе строя. Он не претендовал на место командира и не занимал его. Уже было оговорено, что перед поворотом в горы Олег поскачет дальше на север и постарается пробраться на земли Рысей в обход линии хротов, которая после осеннего поражения стала ещё плотней. О том, что в Рысьем Логове может просто никого не оказаться — Олег старался не думать.

От головного дозора подскакали, не по-анласски держась в сёдлах, мальчишка и девчонка — с саблями за спинами, длинными пистолетами на поясах.

— Люди впереди, — коротко сказал парень. — Много.

Вадим кивнул:

— Спасибо, Гриш… — и поднял руку. Отряд быстро и почти бесшумно стал спешиваться, разворачиваясь в боевой порядок. Дан поймал брошенные ему поводья коней — Вадимова и Олегова — и успокаивающе кивнул подскакавшей Онлид, которая тоже спешилась, кинув в руку снайперский "маузер".