Глава 2
Ненастное Петербуржское утро обещало сегодня дождливую погоду, а значит на улицах будет тихо и безопасно. С Балтики дул сильный ветер, поднимая с земли пустые целлофановые пакеты, потемневшую от грязи газетную бумагу, сухие, почти истлевшие за зиму листья, и ворохом тащил эту кучу по тротуару вдоль набережной Малой Невки. Где-то во дворах иногда, поддеваемые ветром, скрипели ржавые качели, затихали на время, когда затихал ветер, а потом снова издавали протяжный стон разлагающегося от ржавчины железа. Детская площадка, выкрещённая в пестрящие цвета, теперь пустовала.
Над блестящей гладью реки, пронеслась кричащая чайка, плюхнулась в воду и потащила вверх мелкую рыбёшку, не успевшую уйти на дно. Птица, хлопая крыльями, скрылась посреди торчащих из земли бетонных плит и груды развалин.
Местами в тени развалин еще виднелся грязный снег. Зимой он обильно покрывал улицы толстыми сугробами, скрывая под белым одеялом уродства разрушенного города. Сейчас же, кривые и безобразные руины, словно скелеты ушедшей цивилизации, снова вылезали наружу. Ненастье вот-вот готово было разразиться, но ветер кажется, старался угнать серую массу подальше отсюда и оголить небо, оставив на нем, лишь желтое пятно весеннего солнца.
Двое мужчин поежились от пронзающего ветра, подняли воротники курток.
Были они на посту, посреди Лазаревского моста, ведущего на Крестовский, который изогнутой змеей переползал на ту сторону реки и переходил в Пионерскую улицу, вдоль которой тянулись однообразные уродливые развалины, разрушенных домов. Кое где груды бетона перекрывали половину проезжей части, по которой, впрочем, уже никто не поедет.
Мужчины были одеты в легкие довольно изношенные и местами заплатанные пуховики, с искусственным мехом на воротнике. Один из них с усами, чуть постарше, его лицо изрезали глубокие морщины, на голове была черная, вязанная шапка. Сидел он на желтом, пластмассовом, дачном стуле, читая книгу с изрядно пожелтевшими от времени страницами и потрепанной цветастой обложкой. Судя по мягкому переплету, чтиво было легким, подобно многосерийным детективчикам, продаваемым в метро.
Другой моложе, выбрит и коротко стрижен, почти лысый. Он стоял на невысоком помосте, сбитым на скорую руку из кривых, местами прогнивших досок от старых уже никому ненужных паллет. С помоста было лучше видно берег на той стороне.
Впереди, метрах в десяти лежали мешки с песком, они ровной линией тянулись от края до края моста. Чуть дальше имелась колючая проволока, размотанная почти до противоположенного берега, набросанная плотными пучками.
Справа от помоста на армейских ящиках из-под патронов, лежал тяжелый пулемет Печенег, водруженный на сошки и смотрящий в сторону того берега. Рядом, чуть прикрытые брезентом, были сложены несколько цинковых коробок с пулеметными лентами, а также с десяток гранат, РГД-5 и пара автоматов Калашникова. Все это представляло собой сооруженное тут заграждение, защищающее Крестовский остров от кого-то со стороны Петроградского.
Металлический пилон моста, возвышавшийся тут когда-то, частично обрушился, дополнительно затрудняя проход по мосту. Проезжая часть с правого края, была обрушена из-за взрыва прогремевшего еще пару лет назад, но крепкое сооружение выстояло, мощные опоры продолжали держать на себе полотно моста. Однако некоторые поговаривают, что слышат, как мост скрипит по ночам, издавая натужные стоны, словно держится из последних сил, но уже, второй год хлипкая на первый взгляд конструкция и не думала сдаваться, продолжая быть единственной дорогой ведущей в остальной город.
- Слушай, а чего там на медном озере случилось? - заговорил молодой, - Знаешь ведь наверняка, как там все было?
Второй оторвал взгляд от страниц, взглянул исподлобья на напарника и тяжело вздохнув, ответил.
- Знаю, только история там длинная,-коротко ответил усатый и снова уставился в книгу.
- Вот и давай с самого начала, времени у нас много еще до пересменки, делать все равно нечего, а так хоть историю интересную послушаю. Книгу ведь и дома дочитать успеешь, - он на сикунду замолчал, а затем добавил, - Нет конечно если не хочешь все это вспоминать, я не настаиваю.