«Может быть, печальная девица шпионит для лорда Брока? Может быть, офицеры — люди верховного судьи Маровии? Всюду мне мерещатся шпионы… И это правильно. Шпионы действительно повсюду».
Глокта понизил голос до шепота.
— Его преосвященство предлагает пятнадцать тысяч марок за каждый голос.
— Понятно. — Полуопущенные веки Веттерланта даже не дрогнули. — Столь скромного кусочка мяса едва хватит на моих псов. А для моего стола вообще ничего не останется. Должен сказать вам, лорд Барезин довольно прозрачно намекнул, что готов заплатить по восемнадцать тысяч за голос, а сверху добавить превосходный участок земли, примыкающий к моему поместью. Лес, где можно охотиться на оленей. Вы охотитесь, наставник?
— Охотился. — Глокта слегка похлопал себя по больной ноге. — Но в последнее время мне это не под силу.
— Ах да! Искренне сочувствую. Я всегда любил спорт. Впрочем, следом мне нанес визит лорд Брок. — «Как мило! Какая радость для вас обоих!» — Он любезно предложил мне двадцать тысяч, а также руку своей младшей дочери для моего старшего сына. Очень выгодная партия.
— И вы согласились?
— Я сказал ему, что принимать окончательное решение пока рано.
— Я уверен, его преосвященство мог бы увеличить сумму до двадцати одной тысячи, однако придется…
— Человек от верховного судьи Маровии предложил мне двадцать пять.
— Харлен Морроу? — процедил Глокта сквозь оставшиеся зубы.
Лорд Веттерлант удивленно приподнял брови.
— Если не ошибаюсь, его звали именно так.
— К сожалению, в данный момент я могу предложить только уже названную сумму. Но я сообщу его преосвященству о вашей позиции. — «И его радости, уверен, не будет предела».
— С нетерпением буду ждать вестей, наставник.
Веттерлант бросил новую порцию крошек уткам и с рассеянной улыбкой принялся наблюдать, как они дерутся.
Хромая и кривясь от боли, Глокта приблизился к зауряднейшему дому на непримечательнейшей улице, на его губах играло подобие улыбки.
«Вот он, миг свободы от удушающего общества сильных мира сего! Наконец-то не нужно лгать, хитрить и озираться по сторонам в ожидании удара кинжалом в спину. Вероятно, я даже найду местечко, не оскверненное зловонием Харлена Морроу. Живительный глоток свежего…»
Едва он собрался постучать, дверь резко распахнулась. На пороге стоял улыбающийся мужчина в мундире Собственных Королевских. Встреча была настолько неожиданной, что Глокта сперва не узнал офицера, но потом, когда до сознания дошло, кто это, его захлестнула волна беспокойства.
— О! Капитан Луфар! Какой сюрприз. — «И весьма неприятный».
Луфар сильно изменился. Его лицо, прежде мальчишески мягкое, заострилось, посуровело, загрубело. Если раньше он ходил с гордо вздернутым подбородком, то теперь подбородок был опущен, что придавало Луфару смущенный вид. Еще он отрастил бородку — видимо, пытался замаскировать страшный шрам, пересекающий губу и челюсть, но это не помогло.
«Правда, шрам не слишком его обезобразил. А жаль».
— Инквизитор Глокта… э-э…
— Наставник.
— Неужели? — Луфар удивленно прищурился. — Что ж… в таком случае… — Он снова заулыбался и, к крайнему изумлению Глокты, вдруг дружески пожал его руку. — Мои поздравления! Рад бы поболтать, да служба зовет. Видите ли, меня давно не было в городе. Уезжал на Север и все такое…
— Разумеется.
Глокта мрачно смотрел вслед беспечно шагающему по улице Луфару. Тот лишь раз, перед тем как свернуть за угол, украдкой оглянулся через плечо.
«Остался один вопрос: зачем он сюда приходил? — Глокта, прихрамывая, вошел в открытую дверь и беззвучно закрыл ее за собой. — Хотя чего тут гадать? Молодой мужчина покидает ранним утром дом молодой женщины. Чтобы раскрыть эту тайну, инквизиция его величества не нужна. Разве сам я когда-то не выскальзывал на рассвете из чужих дверей? И при том притворялся, будто хочу уйти незамеченным, хотя втайне рассчитывал на обратное. — Он проковылял в гостиную. — Или все это было с кем-то другим?»
Арди Вест стояла к нему спиной. Глокта услышал журчание вина, льющегося в бокал.
— Ты что-то забыл? — спросила она нежным игривым голосом.
«Нечасто женщины разговаривают со мной таким тоном. Обычно в их интонациях сквозят ужас и отвращение с легкой примесью жалости».
Арди со стуком поставила бутылку обратно в шкаф.
— Или, хорошенько поразмыслив, понял, что не доживешь до вечера, если еще разок…
Она медленно обернулась к дверям — и кривоватая улыбка мгновенно исчезла с ее лица.