Командир не стал ничего переспрашивать, поскольку имел из теоретических занятий представление о системе навигации (готовили их плотно), лишь не двусмысленно ткнул заелозившему водиле пистолетом в бок.
Так и ехали, постоянно сверяясь с картой, напрягаясь при виде стоящих у обочины патрульных машин. Хасимото ни на секунду не расслаблялся, и когда машина стала ускоряться, приказал снизить скорость, повернувшись к капралу. В это время тягач вильнул влево, ударившись о бетонное разделительное ограждение и остановился. Грохнул выстрел, но водитель уже выскочил из машины и побежал через встречную полосу к обочине. Капитан, быстро выйдя следом, оценил тщётность погони. Его внимание переключилось на вмазавшуюся в заднюю ось трейлера легковушку. Капрал, ударившись головой, был дезориентирован, но выбравшись из машины, сразу увидел проблесковые маячки, приближающиеся сзади, о чём незамедлительно доложил командиру.
Капитан спокойно проверил оружие, и когда из патрульной машины вышли два полицейских, хладнокровно расстрелял их. Он быстро и чёткого отдавал команды, его лицо сохраняло невозмутимость, но в душе его распирала ожесточённость и досада — его группа могла не выполнить поставленную задачу, а это немыслимо!
На дороге стала образовываться пробка. Часть людей капитана Хасимото выскакивали из трейлера, занимая оборону, отгоняли зевак и свидетелей. Другие захватили небольшой открытый грузовичок и спешно перегружали снаряжение. Растолкав, пребывающего в ступоре от выстрелов и тумаков водителя, отряд продолжил движение в заданную точку на карте, в которую тыкал пальцем перед самым носом водителя, начинающий выходить из себя японский командир. Отряд прикрытия из пяти человек остался у трейлера с оружием и трупами. Капитан рассудил, наверняка завяжется перестрелка, отвлёкшись на отряд прикрытия, полиция не будет разыскивать основную группу.
Уже стало довольно светло, когда они проскочили мост имени Кенеди, а вот уже далее начались странности: на улицах засуетились редкие прохожие, стали попадаться вооружённые люди, снова послышались выстрелы. Проезжая мимо полицейского участка, они все разом уставились на полностью выбитые стёкла и посечённый пулями бетонный каркас. Улица перед зданием полиции была плохо освещена, и Михаил сумел разглядеть лишь ещё пару полицейских автомобилей, броде бы вполне исправных, а вокруг всё те же шныряющие вооружённые люди. И что-то непривычное было в их форме. Или поведении?
Гойман тоже пытался что-либо рассмотреть и непроизвольно сбросил газ.
— Гони, гони, идиот! — В ужасе прошипела Софья, видимо что-то разглядев и нетерпеливо став застучать по спинке водителя. Перетрухнувший Гойман надавил педаль до пола. Сзади слышались крики и хлопки выстрелов. Все вжались в сиденья, сползая вниз, и даже Гойман, который умудрялся при этом ещё как-то и управлять машиной.
Тем не менее всё осталось позади, ни свиста, ни (не дай бог) попаданий пуль. Все зашевелились, что-то неопределённое замычала с заднего сиденья Софа, закашлялся Михаил — выуженный из кейса виски пошёл не в то горло.
— Тише ты, угробишь, — прочистив горло, прохрипел он.
Гойман и сам стал сбрасывать скорость, наконец отцепился от руля, оставив на баранке пятна от вспотевших ладоней. Принюхиваясь к приятному запаху вискаря, он непроизвольно взглотнул, однако поёрзав, попросить выпить не решился.
— Да кто же это такие? — Дрожащим шёпотом произнесла Софья.
— По-моему азиаты какие-то, — неуверенно промямлил Михаил, в досаде скосив взгляд на початую на треть бутылку — подлый алкоголь не брал.
Выйдя из оцепенения, Софья стала шарить по сиденью, и уже на полу нашла выроненный телефон. Телефон звонил. Точнее звучала дебильная мелодия рингтона, уже порядком осточертевшая.
«Когда же она её сменит, — скривился Михаил. — О! Представляю, что сейчас слушает звонящий».
Софья была из тех идиоток (идиотов), которые ставят вместо гудков вызова всякую чушь, типа «вы позвонили в Федеральное бюро расследований» или что-нибудь про «платную стоянку торпедных катеров». Один, два раза посмеяться можно, но если выслушивать постоянно, можно сойти с ума. А уж что ты при этом думаешь о чувстве юмора абонента….
— Алло….
Но на том конце видимо уже оборвали вызов. Однако пока она возилась с кнопками, опять противненько запиликала попса.
Мелодия снова оборвалась.
— Связь пропала.
Вытащив свой телефон, Михаил обнаружил кучу пропущенных вызовов. Он попытался перезвонить, но индикатор антенны то пропадал, то появлялся.
Кто-то настойчиво пытался пробиться к Софье и Михаил снова болезненно скривился.
«И ведь что интересно, — вдруг подумал он, — пока я за ней ухлёстывал, ей нравилась музыка, фильмы, которые, предпочитал я. И подозреваю что искренне. Ну, или почти. И тут даже не гибкость человеческой психики. Наверно это чисто женское свойство приспосабливаться и подстраиваться под самца. Что бы выжить. В те далёкие первобытные. А вот уже после, когда объект, так сказать, захвачен всё возвращается на круги своя — дурацкие сериалы, музыка, глупые подружки».
Он усмехнулся, приподняв за горлышко бутылку.
«О! Вот оно что — почти всю выдул! То-то мне всякая чушь в голову лезет, когда тут такое твориться».
Они почти беспрепятственно проехали километров пять, напряжение не отпускало, и потому разговаривали мало, лишь по мелочи переругивались.
— Навонял своим виски!
Сзади послышался лёгкий свист вдуваемого воздуха через припущенное стекло.
— Уж лучше запах виски, чем скунса за рулём! — Прозвучало в ответ, даже без злобы — 0,5 без закуски сделали своё дело. Михаил стал терзать автомобильный радиоприёмник.
— Хватит прыгать с волны на волну, мы так ничего вразумительного не услышим. Оставь один новостной канал, — Софья уже пришла в себя и начинала тихо заводиться.
Однако в это раз её прервал Гойман:
— Впереди!
Впереди замелькали проблесковые маячки, вскоре послышался вой полицейской сирены.
— Прижмись вправо.
Гойман, лишь поморщившись, уже и сам вильнул к тротуару.
Полиция промчалась на мощном джипе, следом седан, за ними кавалькада из двух машин пожарной команды и «скорая».
Впереди вероятно был небольшой затор, судя по десяткам горящих «стопов», и Гойман стал дергать машину, то излишне резко нажимая на тормоз, то отпуская педаль.
— Не останавливайся! Давай в объезд, направо, — схватился за ручку на потолке Михаил, ожидая резкий поворот.
Свернув, они промчались пару кварталов мимо парковой зоны и снова поворот.
— Что там? — Первым насторожился, близоруко прищурившись Гойман.
Впереди маячило табло станции метро. Из подземки в панике выбегали люди — видимо ранние пташки, спешащие на работу. Сначала два, три человека, следом уже показалось человек десять и буквально попятам опять появились военные с оружием и, как теперь удалось рассмотреть Михаилу, действительно в совершенно необычной форме. Ему почему-то вспомнился образ русского солдата, времён первой мировой войны: винтовка с торчащим огромным штыком, и то нелепое, что бросилось в глаза — обмотки вокруг голеней.
Видимо ребята с оружием не испытывали ограничения с его применением, потому что снова захлопали выстрелы. Минивэн был уже достаточно далеко, а они после прошлого случая уже меньше опасались, продолжая оглядываться, и лишь Гойман благоразумно закатывал глаза к зеркалу на лобовом стекле, опасаясь утратить контроль над дорогой. Однако в маленьком оконце заднего вида он толком рассмотреть так ничего и не смог. Дождавшись когда пассажиры успокоятся и перестанут вертеть головой, он осторожно поинтересовался:
— Куда мы направляемся?
— В Пенсильванию, — ответила Софа.
— А что там в Пенсильвании?
— Пенсильванцы, — заржал Михаил, вспомнив эпизод из одного фильма Тарантино.
Всё было сконцентрировано там где-то глубоко под землёй: сложная инженерная конструкция с выносными периферийными системами коммуникаций, обеспечения, охраны и самого главного — информационно-командной составляющей. Для чего база и была задумана. Система вентиляции исправно всасывала чистый воздух, прогоняя его через систему очистки, насыщая подземные помещения и уже после соответственно выталкивая размеренным потоком наружу. Выпускные коллекторы охлаждали выводимый воздух, и шпионским спутникам было затруднительно обнаружить объект по термальным перепадам. Однако внутри бункера царила обстановка настолько нервозная, размешанная ненавистью и страхом, что флюиды или ферромоны десятка перевозбуждённых людей, вырываясь наружу через замаскированные вентиляционные отверстия, легко бы обозначили данное место. Конечно если бы были созданы точные приборы с нужными дистанционными возможностями для улавливания подобных диффузий.